3 В.В.Ченцов Трагические судьбы

Украинской республики» под протекторатом фашистской Германии.

Перед организацией стояли задачи: «а) охватить повстанческими ячейками возможно большую территорию Украины; б) разрушение тыла Красной Армии...; в) установление связей с зарубежными украинскими и немецкими фашистскими организациями». Деятельность организации охватывала Днепропетровскую область, Киевщину, Харьковщину, Черниговщину. В процессе работы члены организации пришли к выводу, что «в работе среди немцев необходимо связаться с украинскими контрреволюционными силами...».

Непредвзятый анализ документов дает основание говорить о надуманности обвинений. Все осужденные — в прошлом раскулаченные, лишенные права голоса, стремившиеся выехать на жительство в Германию. В основе обвинения — антисоветская деятельность священника Куна, который, якобы, был вдохновителем данной организации. Особое значение на следствии уделялось поездкам обвиняемых в консульства Германии в Москву и Харьков74.

Безусловно, выступления крестьян, в том числе немецкой национальности, против невыносимой политики, проводимой советской властью на селе, имели место. Однако абсолютное большинство дел о вооруженных выступлениях, многочисленных повстанческих формированиях было сфабриковано75.

В целом по стране к 1933 году массовое раскулачивание завершилось. На 1 Всесоюзном съезде колхозников-ударников Сталин с полным правом мог заявить об уничтожении «кулацкой кабалы».

Всего в Украине за годы коллективизации было экспроприировано около 200 тысяч крестьянских хозяйств. Вместе с членами семей это составляло 1,2-1,4 миллиона человек76.

В период коллективизации репрессии затрагивали не только немецких крестьян. В 30-е годы в Украине работало немало граждан Германии. В промышленности Украины в 1931 году было занято 660 немецких специалистов (в т. ч. 246 — в Донбассе, 218 — на Днепропетровщине, 196 — на Харьковщине), в 1932 году — 721 человек. Более половины спецов были монтерами, техниками, остальные — инженерами, трудившимися на металлургических, химических заводах, в т. ч. на Харьковском тракторном, Луганском патронном, авиазаводе города Запорожья, заводе имени Петровского (Днепропетровск).

61

ГПУ зорко следило за настроениями в их среде. Фиксировались разговоры, негативные высказывания о советской действительности, перлюстрировалась корреспонденция77.

В материалах органов безопасности сохранились многочисленные свидетельства неусыпного надзора за иностранцами. «Если бы я это знал раньше, то и 10-ю лошадьми меня бы сюда не притащили», — писал инженер из Донбасса. «Нас обманули, и мы обмануты кругом, — сообщал родственникам Ф. Шмидт из Днепропетровска, — тяжело смотреть, когда большое количество немецких крестьян должны оставить свое хозяйство, т. к. их выселяют». Работавший на заводе имени Ильича A.A. Книппинг характеризовался ГПУ как «ярый националист, ненавидящий все советское». На формовщика ХТЗ Виктора Франца имелся материал о том, что компартию он именовал кликой, заставляющей рабочих нищенствовать. Специалистов, которые рассматривали работу в СССР только как источник к добыванию средств, советские инстанции относили к «национал-фашистскому элементу». В 1932 году пресекались попытки организованного выступления специалистов, недовольных своим материальным положением, в Харькове и Днепропетровске78.

С приходом в Германии к власти Гитлера стало принято контакты граждан СССР с иностранными специалистами использовать для привлечения этих граждан к ответственности в качестве немецких фашистов. Вообще, практически все уголовные дела против немцев содержали обвинения в фашистской деятельности.

Одним из самых крупных дел, находившихся в производстве ГПУ, было дело на «организацию немецких фашистов, проводивших активную диверсионно-разведывательную деятельность на Украине и в других местах Союза». Деятельность организации связывалась с работой отделений фирмы «Контроль-КО» в Одессе, Николаеве, Херсоне, Мариуполе, Бердянске, Москве, представительств пароходного общества «Дейч Леванти Линие» в Одессе. Согласно официальной версии, в СССР под видом иностранных специалистов проникли агенты Германской национал-социалистической партии и резиденты немецкого Генерального штаба. К уголовной ответственности привлекли инженеров Карлла и Вер-мана, представителя «Контроль-КО» в Мариуполе Вайнцетеля, инженера завода «Плуг и Молот» в Николаеве Кришайта, представителя «Дейч Леванти Линие» в Одессе Мевеса, инженера

62

Краматорского комбината Цур-Муллена, руководителя монтажной группы фирмы «АЭГ» на Севдонгрэсе Ниссента, инженера завода имени Ильича в Мариуполе Книппинга. ГПУ обнаружило разведывательные ячейки на заводе «Азовсталь» (Мариуполь), химкомбинатах в Горловке и Березниках, заводе имени Петровского (Днепропетровск), Харьковском паровозостроительном заводе, в угольных трестах Донбасса, частях 15-й дивизии РККА и т. д. «Фашистам» вменялось в вину: подготовка вооруженного выступления против Советской власти, насаждение штурмовых отрядов в немецких колониях, проведение националистической деятельности, противодействие сельскохозяйственным кампаниям и становлению колхозной системы.

ГПУ установило связи «фашистов» Украины с московским центром, украинским контрреволюционным подпольем, руководителями Всесоюзного церковного лютеранского совета (епископ Майэр).

Ознакомившись с материалами следствия, председатель ГПУ УССР В. Балицкий приказал взять на учет всех немецких специалистов, старослужащих коммерческих фирм, переводчиков, немцев-отходников, бывших военнопленных германской и австрийской армий, немцев-военнослужащих, работников МТС, руководителей колхозов, партийных и советских учреждений, немецкое духовенство79.

В соответствии с указаниями осуществлялись аресты граждан немецкой национальности. По делу «Штурмовики» были арестованы представители фирмы «Контроль-КО» Вайнцетель и Цик-мунд и «завербованные» ими члены повстанческой организации (всего 19 человек). По делу «Концерн» — 114 человек, в т. ч. А.И. Фишер, К.В. Беккер обвинялись в организации диверсий, якобы по указанию директора заводов Круппа Ломана. Пять колонистов, работавших на Крамашстрое, в т. ч. Урну К.К., Гер-так Ф.Ф., проходили по делу «Благодетели». «Прохвостами» в ГПУ называли немцев, «заложивших разведывательно-диверсионную организацию» на Синтезстрое Горловского района, «Гуннами» — немецких спецов шахт Кадиевского района — Вендта, Пальма, Шермана, против которых выдвинули аналогичные обвинения. На шахте «Американка» вместе с подданным Германии Гупперцом арестовали семь человек. Вслед за иноспецом Дука-сом в тюрьмы попали Ф.Ф. Церникель и еще три немца-шахтера

63

Іорловского района. Арестовали 18 немцев, трудившихся на Амвросиевском цементном заводе, машиностроительном заводе в Дружковке, в т. ч. Шроде, Дуве, Ганне, Фусса, Ілазенау, Вес-терверка. 8 октября 1933 года сотрудники ГПУ пришли за техническим руководителем фирмы Союзметимпорт при Николаевской гавани Ф.Ф. Шаффом. В Николаеве были репрессированы Виктор Верман, Отто Фогель, которые занимались сбором пожертвований в фонд Гинденбурга, ухаживали за могилами немецких солдат. Колонисты села Нейбург Спартаковского района АА. Ієн, Х.В. Отмар, Е.Х. Отмар пострадали как корреспонденты газеты «Штате — Анцайгер»80.

Так как органы безопасности руководствовались положением о том, что «наличие у колонистов религиозного фанатизма, стимулируемого пасторами, настоятелями костелов и проповедниками разных религиозных общин и сект, в значительной степени облегчает контрреволюционному и кулацкому элементу проводить свою работу», возникали многочисленные уголовные дела на служителей культа. Арестам подверглись настоятели римско-католических костелов в Одессе Шуберт и Нейгум за связь с германским консульством, реформаторский пастор Шайбле, пытавшийся нелегально перейти границу. Настоятелю Мариупольского костела А.К. Вагнеру инкриминировали шпионскую деятельность, связь с епископами Пиемонтом, Крушинским, Невэ. Рыковскому патеру Пфлугу вменили в вину знакомство с представителем Ватикана Де Іер-бини, посещавшим СССР и «скрывавшемся» в посольстве Франции. Всего по данному делу осудили 19 человек. В колониях Луганского района во главе повстанческой организации из 20 немцев органы безопасности увидели пасторов Витоля и Бирта81.

Характерно, что в центр подобных контрреволюционных организаций по сложившейся практике ГПУ ставило именно служителей церкви. Этим органы «убивали двух зайцев»: осуждали крестьян и стремились уничтожить представителей культа. В частности, священнику Куну вменялось в вину, что он читал «главы из немецкой библии и соотносил их содержание с настоящим моментом»82.

В специальных оперативных листах, подготавливаемых ГПУ УССР на лиц, подлежавших аресту в 1933 году, можно найти разнообразные мотивы репрессий в отношении немцев. Например:

64

«Зейб Вольдемар. Лютеранский пастор. Днепропетровск. Помощник арестованного в Харькове пробста Бирта. Руководил контрреволюционной работой в лютеранских немецких колониях Днепропетровщины. Получал субсидии. Брат — Зейб Отто, выехал в 1930 году в Берлин, является связью между Одесским консульством (Ганном) и агентами германской разведки Фогелем и Линке. Второй брат Зейба — пастор, осужден за контрреволюционную деятельность и находится в концлагере. Братц Фридрих. Лютеранский пастор. Колхоз Карла Либкнехта Люксембургского района Днепропетровской области. Помощник арестованного в Харькове пробста Бирта. Окончил пасторские курсы, является практикантом осужденного за контрреволюционную деятельность высланного в Германию пастора Феля. Получал из германского консульства в Харькове субсидии. Геринг Иоган. Лютеранский пастор. Новгород-Волынск, Киевская область. Организатор повстанческих ячеек на Волыни. Информатор консула в Киеве Генке. Получал субсидии от Генке и арестованного пробста Бирта. Сын — сотрудник консульства в Киеве, организатор "Союза молодых боевых немцев" — осужден»...83

Подводя итоги репрессивной политики по отношению к немецкому населению Украины, в период, который в отечественной историографии выделяется как период коллективизации, можно отметить несколько характерных моментов.

Прежде всего, основной удар карательных органов был направлен на слои немецких колонистов, отрицательно относившихся к созданию коллективных форм управления сельским хозяйством. Поскольку большинство немецких крестьян славились крепкими хозяйствами, политические репрессии затронули основную массу колонистов.

Власти расправлялись с представителями интеллигенции, духовенства, которые в силу своего авторитета могли объединить оппозиционно настроенных немецких колонистов.

С приходом в Германии к власти Гитлера репрессии в СССР стали осуществляться с уклоном на разоблачение «фашистов», которых обнаруживали буквально во всех отраслях народного хозяйства. Были осуждены и высланы из Украины сотни иностранных специалистов.

В целом репрессии против национальных меньшинств в 1933 году проходили в духе резолюции ноябрьского объединенного пленума ЦК и ЦКК КП(б)У: «Итоги и ближайшие задания

65

проведения национальной политики на Украине», где утверждалось, что «послабление большевистской бдительности... в работе среди трудящихся национальных меньшинств, особенно среди польского и немецкого населения... привело к засилью колхозов, школ, клубов, институтов польскими и немецкими фашистскими элементами...»84.

66

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В ПРЕДДВЕРИИ «БОЛЬШОГО ТЕРРОРА»

67

А

JL анализируя причины, ход и масштабы репрессий, исследователи обращают внимание на их спад в 1934 году, объясняя это реорганизацией репрессивного механизма, необходимостью политического и юридического обоснования дальнейших репрессий.

В то же время документы органов безопасности 1934 года не подтверждают данных о смягчении репрессивной политики по отношению к немецкому населению. Причем, фактически не прослеживается различий в работе ГПУ и органов безопасности в составе НКВД, образованного в июле 1934 года.

Как бы подводя итоги своего существования, в июне 1934 года ГПУ УССР направило в Москву «сведения по ликвидированным немецким делам». Из отчета следует, что в течение последних шести месяцев в 240 немецких населенных пунктах органы безопасности «вскрыли» 85 фашистских организаций, арестовав более 250 человек, осудив 150 немцев. В число руководителей организаций включили немцев, находившихся на партийной и советской работе: Ганауша, Вольфа, Чапека. Проводниками пангерманского влияния названы духовенство и учительство. В тюрьмы бросили пробстов Бирта, Милера и других.

В немецких Зельцском и Спартаковском районах Одесской области ГПУ ликвидировало более 40 «фашистских ячеек», арестовав 110 немцев. 56 из них осудили на различные сроки заключения, в т. ч. Роттекера — экономиста Ibc

68

плана Украины, бывшего видного деятеля немецкой националистической организации «Сонемкол» и преподавателей Харьковских институтов Ф. Шмидта и П. Шмидта. Им инкриминировали «внедрение фашистских идей и подготовку повстанческих кадров на случай интервенции Германии». В качестве легальной базы хранения оружия следствием рассматривался союз охотников, членами которого состояли некоторые обвиняемые. Десять преподавателей немецких школ во главе с сотрудником лингвистического института С. Шульцем, якобы создавшим боевые штурмовые отряды из немецкой молодежи, были осуждены по делу «Союз молодых боевых немцев на Киевщине». В середине 1934 года был вынесен приговор 24 немцам, служившим в представительствах фирмы «Контроль-КО». Их обвинили в диверсионном акте на заводе имени Марта в Николаеве, где изготавливались подводные лодки. 18 немцев признали виновными в передаче германской разведке сведений о производственных мощностях Крамашстроя, планов на мобилизационный период предприятий Донбасса1.

В Николаеве и Карл-Либкнехтовском районе сотрудники ГПУ выявили диверсионные ячейки на заводах имени Марти и «61», артиллерийских складах 15 стрелковой дивизии, минных складах Черноморского флота. По делу осудили 30 человек, включая технического руководителя рудоэкспорта Шаффа, инженеров Фрей-лиха и Келлера. За сбор «секретных сведений» о Днепрогэсе, авиазаводе № 29, заводе «Коммунар» вынесли обвинительные приговоры 34 немцам.

В процессе следствия находилось дело о контрреволюционной фашистской организации, якобы действовавшей на территории Днепропетровской, Одесской, Донецкой, Харьковской областей и осуществлявшей свою деятельность «под прикрытием немецких газет». К июню в тюрьмах оказалось 15 подозреваемых, в т. ч. бывшие политэмигранты Ступин, Іоккель, Моллер, Радешток, Компфгаузен, Завадский, Билик, Іетлер, Бен2.

По мнению ГПУ, организация делилась на отраслевые исполкомы («аусшусы»). Только в Харькове их насчитали шесть. Культурно-пропагандистский, в который входили Шварц, Кнорре, Шелленберг, занимался распространением контрреволюционной литературы; технический (Іогеман, Штраллер) — вредительской и разведывательной деятельностью в промыпшенности. Представители экономического исполкома (инженер Флеминг и другие)

69

осуществляли экономический шпионаж. «Разлагающую» работу среди рабочих проводили подданные Германии Краузе, Ступин, на селе — Фихтнер, в области научно-исследовательской деятельности — Вайсберг, Плячек, Штепель. Политическую платформу организации органы безопасности определили веско — фашизм. В качестве доказательств практической работы членов организации по «укреплению фашистских идей» приводились следующие факты: 1) создание «народного университета», который получал литературу из Германии; 2) извращение выступлений вождей партии в различных немецких изданиях, что оценивалось как «вредительская работа на языковедческом фронте». Агитация против применения тракторов в сельском хозяйстве рассматривалась следствием как попытка «порчи земли», стремление сорвать полевые работы. В вину немцам, трудившимся на Харьковском тракторном заводе, шахтах Донбасса вменяли вывод из строя нескольких импортных машин. Обвинение в подготовке организации к биологической войне строилось на предположении о причастности немца Киршнера, работавшего в системе общественного питания, к массовым желудочным заболеваниям на Харьковском электромеханическом заводе3.

Для придания масштабности деятельности «Фашистской партии Украины» (так стали именовать организацию), ГПУ выявляло ее филиалы в Одессе (педагогический институт), Киеве (лингвистический институт). В последнем были арестованы профессор Ф.Л. Меер, преподаватели Эрнст, Ансон, Шепе, Лапке, Гкусман, Денс. Утверждение следствия о том, что партия опиралась на обкомы, райкомы, созданные по территориальному принципу, независимо от национального признака, оправдывало включение в организацию русских, украинцев и т. д. Так, Судебная тройка при коллегии ГПУ УССР в марте 1934 года по делу «о диверсионно-разведывательной деятельности немцев-фашистов на Украине» осудила 32 человека. Наряду с подданным Германии Г.В. Карл-лом, Австрии — И.М. Вайнцетелем, служителем культа Ф.И. Пфул-том, советскими немцами А.Ф. Шеффером, Ю.А. Гуммертом, O.A. Фогелем, М.Ф. Шнайдером, A.B. Штурмом, Ф.Ф. Шаффом, Э.Г. Танку, В.А. Миллером, А.К. Вагнером, ГГ. Кливером и И.Д. Фри-зеном к уголовной ответственности привлекли русского Г.И. Горо-венко, украинца И.И. Плохого, грека Н.В. Баева и других.

Не случайны и указания местным структурам ГПУ «взять на учет всех лиц, связанных с немцами»4.

70

В начале 1934 года органы ГПУ ликвидировали в СССР германскую сельскохозяйственную концессию «Друзаг», обвинив директора концессии Дитлова и ее сотрудников в «проведении разведывательной и фашистской работы». Так, в Мелитопольском и Запорожском районах Днепропетровской области был арестован служащий «Друзаг» Карл Майер, который якобы создал группу, «формируювдую кадры для действий в тылу в случае войны Германии с Советским Союзом». В Одесской области сотрудники ГПУ обнаружили «фашистский архив», созданный представителем концессии Берендом. В декабре военный трибунал к 10 годам концлагеря приговорил учителя Бэра за организацию девяти активных фашистских группировок в немецких колониях Азово-Черноморского края. Вместе с Бэром в концлагерь заключили Розенфельда, Непке, Янцека и других. В крае развернулась операция по искоренению «фашистского подполья из немцев-кула-ков-меннонитов», ранее работавших в «Друзаг». Арестам подверглось более 70 человек5.

В течение 1935 года сотрудники НКВД СССР отчитались о разоблачении 24 фашистских группировок, действовавших под прикрытием «Друзаг» в Азово-Черноморском крае, Республике немцев Поволжья, в Украине и Куйбышевском крае, заключив под стражу 103 человека. НКВД сделал вывод, что в итоге был нанесен удар «по агентурной сети центральной политической разведки германской фашистской партии "Форшунгсамта"». В Москве Военная коллегия Верховного суда СССР осудила по данному делу 12 человек, в Одессе в тюрьме НКВД содержалось девять заключенных во главе с подданным Германии Эмилем Берендом6.

Кроме вышеперечисленных крупных процессов, сотрудники ГПУ возбуждали десятки других уголовных дел на немцев. Так, в Виннице кистера Г.Э. Кинцеля и подданного Германии Ф. Рика осудили за обработку населения в националистическом духе; учителя Эмиля Гольца и пастора Дерингера — по обвинению в организации повстанческих ячеек, кистера Друзе Эвальда — «за отрыв населения от советской действительности». Репрессированы были сыновья кулаков Э.Ф. Фолькман и И.П. Драузе; колонист Эмиль Том, помогавший скрыться детям раскулаченного R Избрехта. В Мархлевском районе ГПУ разоблачило «контрреволюционную группу» в немецкой школе и арестовало Эмиля Вертмана и Адольфа Гмезера7.

С образованием НКВД, принятием новых законодательных актов, преследующих цель с помощью террора окончательно

71

сломить оппозицию режиму в любой форме, начинается новый виток репрессивной политики, в т. ч. по отношению к немецкому населению.

При этом практически на всех проходивших политических процессах обвиняемым инкриминировалась связь с фашистской Германией, фашистскими организациями.

Дело облегчалось тем, что с 1933 года Германия через различные организации и банки стала оказывать материальную помощь немцам, проживающим в СССР

В Германии развернули активную деятельность общества и комитеты по оказанию помощи голодающим: «Братья в нужде», «Фаст и Бриллиант», «Комиссия по пересылке пакетов в СССР», «Центральный комитет немцев Черноморья», «Пельфа Помита» и другие. Большую работу проводил «Союз зарубежных немцев» («Аусланддейче»). Помощь направлялась через Торгсин почтовыми переводами по 5-10 марок либо непосредственно конкретному адресату (в конверты вкладывалось по 20-40 марок). Иногда высылались посылки, например, с огородными семенами. Благотворительностью занимались не только специальные фонды, организации, но и частные лица. Данную деятельность успешно пропагандировали выехавшие из СССР профессор Вениамин Унру, балтийский проповедник Мюллер, пробст Шиллинг, пастор Шимке8.

Правда, заручиться поддержкой правительства Германии в этом вопросе не удалось. И все же только комитет «Братья в нужде» к августу 1933 года собрал 500 000 рейхсмарок. «Союз помощи» во главе с российскими немцами-эмигрантами — пастором Иоганном Бределем и профессором Георгом Ратом — составил прошение с 25 тысячами подписей, обращенное к правительству третьего рейха, о разрешении выезда в Германию всем российским немцам. Доставкой финансовых средств в СССР занималась фирма «Фаст и Бриллиант», которая согласно составленным спискам распределяла помощь между регионами. Так, в Высокопольский район с апреля 1933 по сентябрь 1934 года включительно для немецкого населения поступило денежных средств на сумму 44 392 рубля в золотом исчислении. 90% всех денег поступало из Германии. По данным ГПУ Украины, размер помощи с апреля 1933 года по апрель 1934 года составил 487 825 рублей золотом. В отдельных национальных районах помощь получали от 40 до 60% немцев. В первую очередь получателями состояли раскулачен

72

ные, семьи репрессированных, хотя очевидцы свидетельствовали, что «даже полуторамесячный ребенок и то не забывается — получает перевод на пеленки».

В докладной записке, подготовленной специальной комиссией, которая изучала положение дел в немецких районах Украины для последующего вынесения вопроса на рассмотрение Политбюро ЦК КП(б)У в сентябре 1933 года, указывалось на то, что т. н. «гитлеровская помощь» поступала не только из Германии, но и из Америки, Ватикана. В Люксембургском районе, к примеру, этой помощью было охвачено до 30% колхозов и 10-20% колхозников. Помощь поступала не только населению немецких, но и смешанных национальных районов9.

Безусловно, политические круги фашистской Германии стремились использовать данную акцию в своих интересах, что тем не менее не может снизить значимость ее для граждан СССР, очернить проявление человеколюбия со стороны народа Германии.

Вначале советскому руководству было выгодно пополнять таким образом валютные запасы. Секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович предложил организовать на местах «добровольный» отказ немцев от пожертвований из-за границы в пользу МОПРа. Индивидуальная работа проводилась с каждым колонистом — получателем помощи. Однако немцы часто не поддавались на уговоры. Как вспоминают современники, «слишком ведь велико было искушение — в Торгсине так ослепительно белела мука крупчатка, так аппетитно пахли дунайские сельди, а дома у колхозника и кукурузной-то муки в ту пору не было»10.

Сотрудники Киевского и Харьковского немецкого консульства практиковали личные выезды в немецкие колонии для раздачи помощи. Консульства принимали ежедневно по 50-60 немцев, просивших о материальной поддержке.

Советским немцам предлагалось обратиться с письмами к благотворительным организациям в Германии. Адреса немцы узнавали в представительствах Германии, от других корреспондентов, специальных распространителей из числа активистов, священнослужителей11.

Довольно терпимое отношение властей к получателям помощи из Германии в конце 1933 года резко изменилось. Развернулась кампания по борьбе с «гитлеровской помощью, подрывающей авторитет социалистического государства». Получатели посылок и марок, которые не хотели сдавать их в фонд

73

Международной организации помощи борцам революции, объявлялись контрреволюционерами и агентами германского фашизма.

Руководитель ЦК КП(б)У С. Косиор в письме к Сталину интересовался, не согласится ли генсек на применение дополнительных санкций для «решения вопроса». Вероятно, ЦК ВКП(б) согласился с мнением украинских коммунистов, т. к. по линии Народного комиссариата иностранных дел на места пришли указания «запретить всякого рода выезды представителей консульств в села для раздачи помощи и проведения провокационной работы»12.

К июню 1934 года было арестовано 100 организаторов «гитлеровской помощи», преимущественно пасторов, сектантских проповедников, лиц из церковного актива, кулаков. За пределы Союза выдворили секретаря германского консульства в Одессе Ганна, представителей германского транспортного общества «Дейч-Леванти Линие». Власти запретили деятельность в пределах СССР организаций «Братья в нужде», «Фаст и Бриллиант» и других. Консульства Германии официально объявили о том, что советское правительство запретило им оказывать материальную помощь. Деньги стали поступать из Канады, Швеции, Швейцарии, Франции13.

Увеличилось количество денежных переводов от имени частных лиц. Поступала валюта советским немцам непосредственно из банков «Рейхсшуньденфер Вельтунг»,«Дойче банк» и других14.

Дело в том, что в 1918 году во время пребывания в Украине австро-германской армии среди немцев-колонистов проводилась большая работа по распространению германского военного займа. Зажиточные немцы приобрели облигации на различные суммы. Так, И. Тропман купил ценных бумаг на 13 ООО марок. Получение выплат процентов по вкладам, которые осуществляли немецкие банки, также считалось контрреволюционным преступлением15.

Официальные власти карали всех, кто получал помощь Герма-нии, ибо рассматривали направление денежных средств как оплату работы фашистской агентуры и привлечение контрреволюционных кадров. НКВД бросил в тюрьмы т. н. распространителей адресов благотворительных организаций, в т. ч. колонистов Бошмана, у которого обнаружили свыше 200 адресов из Германии, Фаска (40), Унру (20) и многих других16.

74

Значительная часть писем колонистов, отсылаемых за рубеж, перехватывалась НКВД, а те, которые доходили до адресата, в дальнейшем изымались, использовались как неопровержимые свидетельства связи с фашистами. Содержание писем расценивалось как «провокационное», а выезд для получения денег в города, где располагались помещения Торгсина, — как «гитлеровская помощь», направленная на «срыв хозяйственных и политических кампаний на селе». За получением переводов люди, бросая работу, выезжали в город, «тратя на одну поездку по 2 дня». Их обвиняли в том, что это «очень вредно отражается на работе»17.

Так, спецколлегия Днепропетровского областного суда 15 апреля 1935 года приговорила к лишению свободы на срок шесть лет с поражением в правах и конфискацией имущества Я.Ф. Эй-тенеера. Он был признан виновным в том, что в 1933 году у пастора Клюдта получил адрес «фашистской германской благотворительной организации и направил письмо контрреволюционного содержания, компрометирующее советскую власть». В результате Эйтенеер получил два денежных перевода и стал «снабжать» односельчан подобными адресами. «Преступная» деятельность бывшего председателя религиозной общины И.Д. Янцена заключалась в том, что бывая в домах колхозников, он предлагал написать в комитеты помощи Германии, Голландии, Швейцарии письма такого содержания: «Я, ПГульц Эмилия, живу в колонии Каменное Поле, по национальности немка, держу лютеранскую веру, вдова, осталась без мужа, имею 3-х детей, один из них калека». Янцену, как человеку, который «может взбудоражить других людей, даже незаметно для окружающих» дали пять лет ИТЛ «без конфискации имущества за неимением такового»18.

Эрнеста Кепле, Роберта и Луизу Бибердорфов осудили за составление коллективных заявлений об оказании помощи, в которых «жизнь в немецких колониях рисуется в самых мрачных красках». И.К. Дей-Левемаш Адольберт пострадал только за то, что сгоряча послал в газету письмо, где «провокационно» утверждал: «Советская печать нагло лжет, отрицая голод среди немецкого населения. Немцы обречены на голодную смерть и германские национал-социалисты поступают совершенно правильно, объявляя кампанию помощи голодающим немцам»19.

В марте 1935 года спецколлегия Киевского областного суда приговорила к разным срокам лишения свободы 12 членов т. н. фашистской группировки в Пулинском районе Киевской облас

75

ти. Следствие установило, что руководитель группы Г.Ф. Клизе организовал распространение «гитлеровской помощи» и формировал фашистские кадры по поручению секретаря германского консульства в Киеве Бауна. По аналогичным обвинениям к восьми годам концлагеря приговорили А. Слизке, к пяти — Я.П. Шу, к семи — Э. Іорица20.

Обосновывая репрессии, глава НКВД Украины Балицкий в докладной записке ЦК КП(б)У указывал, что «консульская агентура и фашистские элементы на основе материальной помощи немецкому населению ведут широкую агитацию по срыву хозяйственно-политических кампаний на селе, невступлению в колхозы, отказу от землепользования, развитию переселенческих тенденций и вредительству»21.

ЦК КП(б)У периодически на своих заседаниях возвращался к рассмотрению вопроса о положении в немецких районах. Так, 15 сентября 1934 года партийное постановление «О работе Мо-лочанского райкома партии Днепропетровской области» предписывало органам НКВД провести мероприятия «по решительному освобождению района от антисоветских элементов, связанных с немецким фашизмом»22.

5 ноября 1934 года ЦК ВКП(б) направил шифрованную телеграмму партийным комитетам, обязав их в немецких районах «принять по отношению к активным контрреволюционно и антисоветски настроенным элементам репрессивные меры, произвести аресты, высылку, а злостных руководителей приговорить к расстрелу». Местным органам давалось указание потребовать от немецкого населения полного прекращения связей с заграничными буржуазно-фашистскими организациями: получения денег, посылок. Коммунисты должны были разъяснить немцам, что отныне власть не потерпит малейших проявлений нелояльности к советскому строю.

НКВД, суд и прокуратура ориентировались на быстрейшее рассмотрение дел на «фашистский саботажный и прочий контрреволюционный элемент в немецких колхозах». К организаторам и распространителям «гитлеровской помощи» предлагалось применять «особо суровые меры социальной защиты»23.

В ноябре 1934 года НКВД Украины, отметив успехи оперативного удара по наиболее активным фашистским элементам в апреле — июле 1934 года, наметил основные направления дальнейшей работы. Предполагалось «вскрыть организующую роль немецко

76

го руководства в проводимой контрреволюционной работе»; обратить особое внимание на немецкое учительство, представляющее «базу для фашистской деятельности»; разгромить радиокружки, создаваемые для распространения фашистских идей; спиритические общества, объединяющие фанатические элементы24.

В.А. Балицкий приказал подчиненным предпринять репрессивные «меры по отношению к активным контрреволюционным и антисоветски настроенным элементам, подвергая их арестам и высылке, а в отношении наиболее злостных добиваться вынесения приговоров о расстреле; выслать из пределов Союза специалистов Германии, проявляющих недовольство жизнью в СССР»25.

Народный комиссар предупреждал о том, что работа по «изъятию фашистского и антисоветского элемента» ни в коем случае не является какой-либо одноразовой кампанией. В аппарате НКВД выделялось специальное направление в работе по немцам. В национальных немецких районах Украины вводились должности уполномоченных НКВД, подбирались кандидатуры оперативных работников, знающих немецкий язык26.

Во второй половине 1934 года усилились репрессии против иностранных подданных, политэмигрантов. Власти арестовали председателя сельсовета Валыуни; подданного Австрии, заведующего отделом народного образования Спартаковского района, политэмигранта Мауэра, отказавшегося выехать в район для проведения разъяснительной работы, направленной против «гитлеровской помощи»; редактора местной газеты в Зельцском районе, политэмигранта Дунаеца за связь с осужденным в Одессе по немецкому делу «профессором-фашистом» Штремом; заведующего школой, политэмигранта Гаугера; подданного Германии, директора Пришибекого агротехникума Компфгаузена и т. д. Данную категорию немцев рассматривали в качестве руководителей различных фашистских организаций. Так, в досье на Герберта Карловича Ступина, 1905 года рождения, уроженца Дрездена, значилось, что он прибыл в СССР в 1931 году в качестве политэмиг-ранта и зарегистрировался как подданный Германии на основании справки ЦК МОПРа. Учился в школе профдвижения, по совместительству работал в Инбюро ВЦСПС. В 1932 переехал в Харьков. Устроился техником-консультантом на электромеханический завод, затем занимал должность заведующего агитмассовой работой в немецком рабочем клубе, руководил интернациональным батальоном. За «искривления» в работе его сняли с долж

77

ности в 1933 году, обвинив в том, что он ввел в состав батальона иноспецов Штраллера, Кюринера, редактора журнала «Нойланд» Іоккеля (позднее арестованных); использовал возможности клуба для проведения фашистской обработки населения; распространял фашистскую литературу, поддерживал связь с консульством в Харькове. Подобный криминал послужил основанием для ареста политэмигранта27.

В Одесской области была ликвидирована «фашистская группа немцев и австрийцев». Сотрудники НКВД арестовали политэмигрантов, прибывших в СССР в 20-е годы: Карла Иванчича, председателя Карл-Либкнехтовского райисполкома, Михаила Іольцгофера, директора Ландаусской машинно-тракторной станции, Карла Волыуни, инспектора народного образования, Франца Таллера, директора школы, Макса Сенера, председателя колхоза, Пауля Эпштейна, агронома. В Пулинском районе Киевской области под стражу взяли директора немецкой школы Фридриха Блиха, Марту Блих, Толя и других. Против них выдвинули следующие обвинения: «внедряли в партийный и советский аппарат контрреволюционные и националистические элементы; проводили широкую националистическую деятельность в культурно-просветительной и школьной работе; осуществляли кулацкую контрреволюционную вредительскую практику в хозяйственном строительстве Пулинского и Карл-Либкнехтовского районов»28.

Убийство СМ. Кирова, по выражению известного западного историка Р Конквеста, стало «фундаментом всего исполинского здания террора и насилия...»29.

1 декабря 1934 года по инициативе И.В. Сталина путем опроса членов Политбюро было принято постановление ЦИК СССЁ которое обязало следствие вести дела по подготовке и осуществлению террористических актов ускоренным порядком. Судебные инстанции лишались права принимать к рассмотрению ходатайства о помиловании. Органы НКВД приводили в исполнение приговоры о высшей мере наказания немедленно. 10 декабря были введены в действие статьи Уголовно-процессуального кодекса, вытекавшие из нового постановления30.

Одновременно в стране развернулась общегосударственная шовинистическая кампания разгрома «национализма», которая по отношению к немецкому населению нашла выражение в постановлениях ЦК КП(б)У «О немецких районах» (декабрь 1934 года), «О Мархлевском и Пулинском районах» (август 1935 года).

78

25 июля 1936 года Оргбюро ЦК КП(б)У признало неудовлетворительным состояние партийной и культурной работы в районах и селах с польским и немецким населением Одесской, Днепропетровской, Киевской, Винницкой областей. Партийные органы обязывались, не ослабляя бдительности по ликвидации польско-немецкой фашистской агентуры, сосредоточить внимание на массово-политическом «обслуживании основной массы национальных меньшинств польской и немецкой национальности»31.

Проверки и чистки затронули все учреждения немецких национальных районов. В. Балицкий констатировал, что в Карл-Либкнехтовском районе практически все хозяйственные и советские руководители были разоблачены в 1935 году как «фашистские пособники»32.

20 декабря 1934 года ЦК КП(б)У приняло постановление «О переселении из приграничных районов». Речь шла о немецком и польском населении. Специальные комиссии составляли именные списки антисоветских элементов для высылки в Сибирь. В январе 1935 года из Украины депортировали 9470 хозяйств (около 40 тысяч человек)33.

В ноябре 1935 года Политбюро ЦК КП(б)У приняло постановление «О переселении польских и немецких хозяйств из приграничной полосы», которым предусматривалось перемещение за пределы Украины 6-7 тысяч хозяйств. На основании партийных решений «польский и немецкий националистический элемент» из Киевской и Винницкой областей депортировали в Казахстан. Документы свидетельствуют о массовой смертности людей в чужих краях. Наступление на права немецкого населения развернулось по всем направлениям.

Обкомы КП(б)У принимали планы в ходе проверки партийных документов на оборонных предприятиях «очищать» заводы от поляков и немцев, выявлять факты их «скапливания»34.

Закрывались немецкие школы, средние специальные и высшие учебные заведения, печатные издания.

Так, еще в декабре 1933 года ЦК КП(б)У поручил органам ГПУ проверить весь преподавательский состав немецких школ. Для кадровых чисток создавались специальные комиссии, в состав которых входили представители партийных и комсомольских организаций, работники отделов народного образования и ГПУ. В течение января 1934 года только в Пулинском районе Киевской об

79

ласти подобная комиссия выявила 29 «классово-враждебных» учителей немецких школ35.

После 5 ноября 1934 года партийно-государственное руководство Украины взяло курс на ограничение преподавания в немецких учебных заведениях немецкого языка. 4 марта 1935 года ЦК КП(б)У принял постановление «О преподавании украинского языка в школах немецких национальных районов». В самом постановлении не было бы ничего необычного, если не учитывать направленность документа на борьбу с «националистическими и фашистскими элементами»36.

Постановление ЦК КП(б)У «О засоренности классово-враждебными элементами Хортицкого немецкого машиностроительного техникума» (апрель 1935 года) послужило сигналом к чистке немецкой интеллигенции. НКВД ориентировали на то, что немецкие школы, педагогические и индустриальные техникумы являются базой фашистских организаций37.

Представителей немецкой интеллигенции изгоняли с работы, обвиняли в антисоветской деятельности, арестовывали.

В список лиц, которые подлежали арестам, был включен М.Г. Билик, директор Хортицкого немецкого педтехникума, член ВКП(б), подданный Германии. До 1927 года Билик заведовал немецкой партийной школой в Одессе, затем перешел в Пришиб-ский техникум. Ему вменяли в вину создание на идеологическом фронте контрреволюционной организации, которая в 1933 году оформилась в «ярко выраженную фашистскую ячейку». Директор якобы вовлек в организацию своего помощника Іустава Брюлле-ра, «внедрявшего фашистские идеи среди студенчества», преподавателя биологии Франца Фрезе (сына «кулака-проповедника», в 1917 году — члена Временного Сибирского правительства, инициатора создания «Живой меннонитской церкви» в Павлограде); преподавателя немецкого языка Елену Тшензе, преподавателя истории Фондиса (ранее исключенного из ВКП(б) за сокрытие кулацкого происхождения), заведующего учебной частью Петра Завадского, который вместе с арестованными профессорами Миквицем, Штремом участвовал в составлении признанной идеологически невыдержанной программы по немецкому языку.

Сотрудники НКВД собирали компрометирующие материалы на директора Пришибского немецкого зоотехникума Бельмейе-ра, который якобы вместе с преподавателями Бахманом, Вальтером, Радекопом занимались вредительством — уничтожали скот;

80

директора Хортицкого машиностроительного техникума Карла Іойера, заведующего учебной частью Габоша и т. д. В итоге техникумы закрыли, обвинив преподавателей в «фашистской деятельности»38.

В мае 1936 года в результате обследования Одесского немецкого техникума механизации сельского хозяйства ЦК КП(б)У принял решение о его закрытии, переводе студентов на обучение в специальную группу аналогичного Одесского украинского техникума. Органы НКВД арестовали участников «контрреволюционной организации» из числа студентов и преподавателей техникума, проводивших «националистическую работу»39.

По распоряжению партийных функционеров развернулась открытая травля сотрудников немецких изданий.

В 1934 году особый отдел ГУГБ НКВД «раскрыл» контрреволюционную организацию, работавшую «под прикрытием немецких газет». Вслед за членами Всесоюзного центра этой организации, размещенного в редакции «Немецкой центральной газеты» в Москве, были «разоблачены» сотрудники ответвлений — в Западной Сибири, Азово-Черноморском крае, Ивановской области, Республике немцев Поволжья, Украине40.

Газету «Kollektivwirtschaft», орган Зельцского районного комитета КП(б)У, назвали фальсификатором действительности за публикации о продовольственных трудностях, «из которых можно сделать вывод о якобы безвыходном положении немецких колхозников в районе». Репрессиям подверглись Э.Х. Шмидт — редактор газеты «Штюмер», редактор газеты «Дас Нойе Дорф» Мюллер.

В редакциях харьковских немецких газет сотрудники НКВД «обнаружили фашистскую группу, протаскивающую в печатные органы контрреволюционную и троцкистскую пропаганду». Арестам подверглись политэмигранты, занимавшие ответственные посты в системе Нацмениздата: редактор газеты «Дас Нойе Дорф» Соболевич, заведующий рабселькоровским отделом газеты Франц Банходл, редактор газет «Юнг Штурме» и «Ди тромпе-те» Рихард Кноре, член редколлегии журнала «Штурм-шлитте» Давид Шеленберг, редакторы немецких газет Александр Ротер-мель, Фридрих Шнейгельбергер, Карл Фосс41.

В феврале 1935 года ЦК КП(б)У, рассмотрев вопрос об издательстве «Укргоснацмениздат», отметил необходимость его очистки от «антисоветских элементов». В сентябре того же года руководство украинских коммунистов сочло целесообразным ре

81

гулярно просматривать немецкие газеты на предмет проверки лояльности содержащихся в них публикаций. Замеченные недостатки являлись основанием к репрессиям по отношению к сотрудникам изданий42.

В НКВД использовали малейшую зацепку для возбуждения уголовных дел. Этнографические экспедиции профессоров А. Штре-ма, В. Жирмунского по обследованию немецких сельскохозяйственных колоний Волыни и Днепропетровщины послужили поводом к аресту инспектора немецких школ при Наркомпросе Украины АИ, Патака, организовавшего и субсидирующего поездку Жирмунского по Украине, «под видом сбора старых песен в немецких колониях, в действительности же для проведения контрреволюционной работы», учителя школы Цебриковского района ҐИ. Бахмана и др.43.

В Донбассе были арестованы члены немецкого спиритического кружка за то, что «вызвали дух», который «проповедовал идею террора против тов. Сталина»44.

Дела о террористах с 1934 года стали в НКВД наиболее распространенными. Особенно часто они возбуждались против членов партийной оппозиции, в т. ч. против лиц немецкой национальности.

В декабре 1934 года ЦК КП(б)У разослал закрытое письмо по всем партийным организациям «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова». В письме содержался призыв выявлять, исключать и арестовывать всех бывших членов оппозиции, ещё остававшихся в партии. Провоцировался поток огульных доносов. Выводы ЦК ВКП(б) стали «боевой программой действий органов НКВД». Народный комиссар внутренних дел Г. Ягода напоминал об ответственности НКВД перед партией «за своевременное подавление в корне всех контрреволюционных попыток борьбы с Советской властью...»45.

18 января 1935 года ЦК партии выпустил новое «закрытое письмо» о бдительности. Разразилась очередная волна арестов, охватившая десятки тысяч людей. Статистика свидетельствует о том, что во второй половине 1935 года в сравнении с первым полугодием этого же года количество дел, рассмотренных спецколлегиями областных судов, увеличилось на 95,9%. Традиционным стало обвинение осужденных в «контрреволюционной и троцкистской агитации»46.

19 мая 1935 года ЦК КП(б)У дублировал постановление центра о выявлении «врагов партии», ещё оставшихся в ее рядах, а

82

27 мая приказом НКВД СССР в НКВД-УНКВД республик, краев и областей, подчиненных непосредственно центру, были организованы «тройки» НКВД, на которые распространялись права Особого совещания. В них входили: председатель — начальник УНКВД или его заместитель, члены — начальник управления милиции и начальник отдела, расследовавшего дело, которое разбиралось «тройкой». Участие прокурора в заседаниях было обязательным. «Тройка» принимала решение о высылке, ссылке или заключении в лагеря на срок до пяти лет47.

Используя все возможные способы давления на «врагов народа», ЦК партии постановлением от 7 апреля 1935 года распространил все виды наказания, включая смертную казнь, на детей с 12-летнего возраста. Впервые законодательно дети стали заложниками системы48.

В 1935 и 1936 годах основной удар пришелся на разгром бывших оппозиционеров: «троцкистов, зиновьевцев,» членов «рабочей оппозиции». Организовывались показательные судилища49.

11 августа 1936 года было опубликовано постановление, которое восстанавливало практику открытых судебных процессов, вновь разрешало участие адвокатов в суде и давало возможность осужденным обращаться с просьбами о помиловании50.

Получив соответствующие указания, органы НКВД стали усиленно проводить «разработку» бывших троцкистов, как находящихся на свободе, так и отбывающих заключение или ссылку. 9 февраля 1936 года заместитель наркома внутренних дел ЕЕ. Прокофьев направил местным органам НКВД директиву, в которой ставилась задача ликвидации «без остатка всего троцкистско-зиновьевского подполья».

31 марта Политбюро ЦК вынесло решение: «всех арестованных НКВД троцкистов, уличенных следствием в причастности к террору, предать суду Военной коллегии Верховного суда с применением к ним в соответствии с законом от 01.12.1934 г. расстрела».

Одновременно с «партийными» процессами, фабриковались дела о вредителях и диверсантах. Официальное определение вредительства было расширено, меры наказания за него ужесточались. 29 ноября 1936 года Генеральный прокурор СССР А.Я. Вышинский распорядился в месячный срок истребовать и изучить все уголовные дела о крупных пожарах, авариях, выпуске недоброкачественной продукции с целью «выявления контрреволю

83

ционной вредительской подоплёки этих дел» и привлечения виновных к более строгой ответственности51.

Практика выполнения производственных заданий любой ценой вынуждала руководителей предприятий пренебрегать соблюдением мер технической безопасности. Перебои в работе и даже тяжелые катастрофы стали системой. Отсюда и неиссякаемый источник для органов НКВД по выявлению т. н. вредителей и диверсантов52.

Во второй половине 1935 года Донецкое управление НКВД информировало центр о завершении разгрома «диверсионно-разведывательной резидентуры в химической промышленности». Резидентом, как следует из материалов дела, являлся подданный Германии Рунге. Он якобы передавал в германское посольство сведения о предприятиях оборонного значения, в т. ч. азотно-туко-вом комбинате в Горловке, добился направления на комбинат дефектной коксогазовой аппаратуры «в целях взрывов и пожаров на заводе», завербовал в организацию инженеров Мевиуса и Систера. Приговор по делу выносил трибунал Харьковского военного округа53.

В сентябре 1936 года экономическое управление НКВД Украины ликвидировало «немецкую контрреволюционную диверсионно-повстанческую организацию». Ячейки организации были выявлены на оборонных предприятиях Константиновки, Краматорска, Сла-вянска, Артемовска, Днепропетровска, в немецких колониях Донецкой и Днепропетровской областей. В обвинительном заключении НКВД указывалось, что организация сформировалась еще в 1931 году из немцев, бывших помещиков, крупных кулаков, участников карательных отрядов, бывших «белых», бывших участников разгромленных контрреволюционных организаций — «Союза голландских выходцев», Всесоюзного центра немцев-баптистов.

В руководящее ядро мнимой организации сотрудники НКВД включили ГГ. Шимке, подданного Германии, выехавшего на родину в 1936 году, ГГ. Вальтера, активиста эмиграционного движения в 1929 году, Д.Д. Брукса, члена «Союза голландских выходцев», С.Я. Прицкау, выходца из кулацкой семьи, Г.И. Прицкау, добровольца «белой армии»54.

В Донецкой, Запорожской, Днепропетровской областях раскрыли десятки «контрреволюционных фашистских групп» в зерновых и животноводческих совхозах. Из обвинительных заключений следует, что их члены «устраивали сборища под видом со

84

вершения религиозных обрядов, восхваляли фашизм в Германии, доказывали преимущества военной техники в империалистических государствах и неизбежность поражения СССР в случае войны». Контрреволюционеры «организовывали среди рабочих саботаж» и давали задания проводить недоброкачественный ремонт и умышленно выводить из строя сельскохозяйственные машины. Приводились такие факты: по заданию Крауса трактористы Іербер и Бауль «выпустили из ремонта трактор с разбитым блоком мотора»; член группы Шамиэ «умышленно отбил поршень трактора меньшего диаметра, чем надо, в результате чего трактор выбыл из строя», и т. п.55.

Поднаторев в фабриковании дел на террористов, вредителей, диверсантов, антисоветчиков, в НКВД практиковались в обвинениях по «оказанию каким бы то ни было способом помощи той части международной буржуазии, которая не признавая равноправия коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе, стремится к ее свержению, а равно находящимся под влиянием или непосредственно организованным этой буржуазией общественным группам и организациям, в осуществлении враждебной против СССР деятельности»56.

Немцев, болгар, поляков, людей других национальностей рассматривали в качестве «базы для формирования различных националистических групп и организаций». В НКВД накапливались компрометирующие материалы, систематически составлялись «спецдоклады по национальным колониям, иностранным специалистам, политэмигрантам и перебежчикам, по культурной связи с заграницей» и т. п. В них концентрировались сведения о деятельности лютеранского и католического духовенства, о влиянии сектантов на население немецких колоний, разнообразных контактах немецкого населения с иностранцами, сотрудниками иностранных представительств, иноспециалистами.

В нужный момент собранная информация использовалась как обличительный материал57.

ГГ. Гаак, к примеру, неосмотрительно вел переписку с иностранцем, ранее работавшим на заводе в городе Днепропетровске. После отъезда последнего за границу, Гаак «выполнял поручения по реставрации могил иностранных граждан», за что и получил шесть лет ИТЛ. В качестве вещественных доказательств к делу прилагалась переписка — техническая документация по од

85

ному из поставленных на завод станков, которая даже не переводилась с немецкого языка58.

Ю.К. Адам и И.Я. Граф поддерживали связь с иностранным консульством, «собирали у немцев-переселенцев деньги к немецкому консулу» и были осуждены в 1936 году соответственно на четыре и три года ИТЛ с конфискацией имущества.

Немцам-переселенцам из Ленинграда инкриминировалось «сочинение и распевание песен контрреволюционного содержания»:

«1. Мы здесь в чужой стране, далеко от наших родственников оторваны, за нашу родину жаль и горе в наших сердцах горит.

2. Да, мы очень много страдали, никто нас не защищал, никто нам помощи не дал.

3. Когда нас транспортировали, как преступников, никто не имел права протестовать.

4. В тюрьмах мы сидели много и по несколько раз. Хлеба и воды нам не давали.

5. Сорок километров пешком без всякой еды нельзя забыть. 7. Здесь за нами тайно следят. Нас преследуют, мы все под подозрением.

9. Все наши письма к любимым цензура вскрывает, если хоть одно слово написано лишнее — письмо на родину не дойдет.

10. Нашу веру нам запрещают.

12. И так мы живем в страхе каждый день.

14. Кто виноват во всех этих мучениях.

15. Мы ждем то время, когда нас освободят.

17 Какое великое счастье будет вернуться на родину». (Перевод с немецкого сделан в НКВД. Стилистика сохранена.— Авт.)59.

Т.О. Лейпи осудили за распространение стихотворения собственного сочинения: «...с раннего утра до позднего вечера немец работает как скотина, а государство не ценит наш труд. Восемнадцать лет прожито, а не видел и одного счастливого часа, кроме страданий и нужды». (Перевод НКВД. Стилистика сохранена — Авт.)60.

Немецкое население проявляло большой интерес ко всему, что делалось в Германии. Вопреки запрету, тайно прослушивались немецкие радиостанции, коллективно обсуждалось услышанное. Д.Ф. Пеннер в 1933 году создал кружок радиолюбителей. Раза два-три в неделю односельчане слушали радио, в том числе речи Гитлера, Геббельса, говорили о том, что Гитлер решил ликвидировать безработицу, взял курс на создание крепких единоличных

86

хозяйств, на освобождение от обязательств Версальского договора, рассуждали о преимуществах национал-социализма перед коммунизмом. «Наслушавшись» радиопередач, стали думать о том, как принять в колхоз священнослужителя В.Г. Пеннера. Выполняя «установку» проповедника «во что бы то ни стало взять под свое влияние детей школьного возраста, не дать им возможности заразиться коммунистическим влиянием в школе, завербовали через родителей 12 детей, таким образом, что дети бросили школу и по воскресеньям собирались и пели религиозные песни».

Чтобы не умереть с голода, колхозники избрали своим председателем меннонита А.Е. Функа, не вели точного учета отходов зерна из-под молотилки, а раздавали неочищенное зерно нуждающимся. За подобные «преступления» и, главным образом, «за моральную поддержку гитлеровского строя в Германии» Д.Ф. Пеннера приговорили к пяти годам лишения свободы, с поражением в правах на три года. Верховный суд УССР кассационную жалобу осужденного оставил без удовлетворения61.

Следователи упорно пытались создать аналогичную контрреволюционную группу из дела А.Ф. Моора, к которому односельчане собирались послушать радио. Однако последний напрочь забыл, кто приходил к нему слушать радио, какие передачи удавалось ему «поймать».

Единственный, названный при допросе Х.В. Лепольд, был осужден к трем годам ИТЛ за прослушивание радиопередач, несмотря на то, что был глухой62.

За малейшее проявление сочувствия к Германии или людям, которые каким-либо образом выражали поддержку этой стране, следовало неминуемое наказание. Г.И. Гейн работал обществоведом в школе. В марте 1935 года ученик шестой группы Генрих Эс-зац написал на доске о том, что Саарская область перешла к Германии. По сообщению информатора, в конце надписи стоял восклицательный знак, «что говорит о радости», «а Гейн не реагировал, как должен был реагировать коммунист». В мае другой осведомитель на дверях школы увидел наклеенную бумажку с нарисованной пушкой и человеком с фашистской свастикой. Под рисунком стояла подпись «Германия, Германия над всем». Гейн взял бумажку, спрятал в карман и никому не показывал. Он не дал ученика исключить из школы. Кроме того, дети периодически на спине и рукаве рисовали мелом друг другу свастику. Подобное поведение Гейна следователь квалифицировал так: «Не реагировал на

87

моменты открытых выступлений школьников против существующего строя». Чувствуя, что судебное заседание может выглядеть посмешищем, принимается решение сделать его закрытым, вызвать трех свидетелей, а от вызова остальных отказаться, «так как они ничего существенного показать не могут». На суде Гейну приписали еще несколько преступлений, в том числе и то, что в своей квартире он «передерживал» кулачку Балис, и приговорили к шести годам лишения свободы63.

Учителя Графа осудили по обвинению в том, что он «дал задание воспитывать детей в школе таким образом, чтобы избежать преподавания русского и украинского языков, усилив контрреволюционную националистическую пропаганду среди детей с целью воспитания в них чувств германского патриотизма и ненависти к советской власти»64.

В 1935 году НКВД ликвидировал «Немецкую фашистскую организацию», якобы созданную сотрудниками германского консульства. В ее состав включили группу литературоведов и искусствоведов. По данным следствия, деятельность организации заключалась в «пропаганде идей фашизма, вербовке членов фашист-ских ячеек, организации фашистских групп, шпионаже в пользу Германии, подготовке террористических актов». В циркуляре НКВД особо подчеркивалась связь членов организации с сотрудниками германского консульства, утверждалось, что через лютеранский «Высший церковный совет» производилась оплата лицам, принимавшим участие в шпионской деятельности, а также оказывалась помощь немцам, осужденным за контрреволюционную деятельность. Вывод делался однозначный: «Дело фашистской контрреволюционной организации свидетельствует о широкой работе немцев в СССР. Работа направлена на создание широких массовых организаций с вовлечением немцев — граждан СССР, а также русских, причем немцы в этой работе играют организующую роль»65.

Продолжались репрессии против священнослужителей. В целях «полного пресечения активной фашистской работы немецкого духовенства» в Украине осудили 31 пастора. Одновременно были репрессированы «пасторы-фашисты» в Крыму, Саратовском крае, Закавказье66.

10 мая 1935 года народный комиссар внутренних дел Украины ВА. Балицкий доложил ЦК КП(б)У дело «группы немцев-ксендзов, которые проводили в немецких районах и колониях актив

88

ную фашистскую работу». НКВД предложил руководителю группы, генеральному викарию римско-католической епархии в Украине прелату Крушинскому (67 лет) и настоятелю католической церкви в Зельце Лорану (63 года) дать по 10 лет лагерей. В 20-х числах мая в Карл-Либкнехтовском районе Одесской области состоялось открытое выездное заседание облсуда. Власти организовали присутствие делегаций колхозников, требовавших вынесения сурового приговора. Учитывая преклонный возраст, осужденным на 10 лет Крушинскому и Лорану лишение свободы заменили высылкой в Казахстан. Остальных обвиняемых — Іофмана и Таубергера — осудили к 10 годам лишения свободы67.

8 Высокопольском районе пастора лютеранского прихода Баумана, кистера и четырех церковных старост осудили в общей сложности на 47 лет концентрационных лагерей и 31 год поражения в правах за связь с германскими дипломатическими организациями в СССР. По обвинению в проведении националистической работы в колониях Марьяновка и Потемкино к 43 годам тюремного заключения приговорили трех человек, в т. ч. ксендза Вализера. По аналогичному обвинению были репрессированы девять меннонитских проповедников68.

10 лет концлагеря получили патеры М. Альберт и И. Вольф. В НКВД доказывали, что эти лица входили в фашистскую организацию, актив который состоял из католических патеров и их доверенных лиц в Одесской и Омской областях, Западной Сибири и Казахстане69.

9 декабря 1934 года на основании телеграммы ЦК ВКП(б) было принято решение Политбюро ЦК КП(б)У, в соответствии с которым развернулись репрессии против населения польских и немецких районов Украины. Специально созданная комиссия обязана была в течение семи дней пересмотреть руководящий состав этих районов и наметить мероприятия по реорганизации национальных школ данных административно-территориальных единиц. Обкомам компартии Украины давалось указание немедленно отправить в национальные районы партийных работников для разъяснения населению, что советская власть не потерпит малейших попыток антисоветской агитации, не остановится перед тем, чтобы выслать всех нелояльно настроенных граждан в отдаленные местности СССР70.

17 августа 1935 года члены Политбюро ЦК КП(б) Украины утвердили постановление ЦК «О Мархлевском и Пулинском райо

89

нах». Национальные районы Киевской области расформировывались «в связи с экономической слабостью». 3 октября 1935 года это решение «провели в советском порядке» — постановление с аналогичным названием и идентичное по содержанию утвердил Президиум ВУЦИК71.

В июне 1936 года были арестованы Павел Федорович Крини-ченко-Вильбах, с 1933 по 1935 годы — секретарь Карл-Либкнехтовского района КП(б)У, затем директор техникума механизации сельского хозяйства в Чернигове, Иосиф Францевич Гафтель, секретарь райкома КП(б)У в Зельцском районе, Іуго Владиславович Гартунг, оргинструктор райжилотдела в Одессе, Игнат Францевич Іебгарт, начальник управления обслуживания иностранцев «Интуриста» в Москве, Леопольд Иванович Іохштегер, директор техникума в Молочанске.

В течение полугода, до решения Военного трибунала Киевского военного округа 16 октября 1936 года о расстреле семи руководителей «Национального Союза немцев Украины», НКВД сумел сфабриковать дело о широкомасштабном заговоре среди немецкого населения Украины.

По версии НКВД организация появилась еще в начале 20-х годов. Во главе ее стояли заведующие немецкой секцией ЦК КП(б)У Іохштегер и Іебгарт, заведующий педтехникумом в Пришибе Отто Вайтингер, заведующий окружной немсекцией в Одессе Адольф Мюллер, инструктор одесского окрпотребсоюза Опродковец.

В Харькове в немецкой секции ЦК КП(б)У контрреволюционную работу с марта 1924 года якобы проводили заведующий немсекцией Іебгарт, инструктор нацменотдела ВУЦИКа Гафтель, заведующий немсекцией Наркомпроса Патак, инструктор по немецкой работе Дюрмаер. Іохштегер переехал в Молочанский район, представлявший «основной очаг контрреволюционных формирований, распространявших свое влияние на немецкое население всей Украины». Здесь размещался Всеукраинский центр союза меннонитов, работал представитель «Аусланддейче» профессор Линдеман.

В ходе следствия вся работа немсекции ЦК КП(б)У стала выглядеть как носящая целенаправленный враждебный характер.

Организация немецкого отделения в Одесском педтехникуме, открытие машиностроительного техникума в колонии Хортица, других немецких учебных заведений интерпретировались как хорошо продуманная работа по созданию баз подготовки национа

90