листических кадров. Укреплению влияния «Союза», по мнению следствия, служили решения о выделении самостоятельных немецких районов, сельсоветов. Выводы комиссии ВУЦИКа под руководством Лобанова о необходимости исправления ошибок землеустроительной реформы 1924 года в отношении немецкого населения квалифицировались как контрреволюционные. Даже ликвидация в 1925 году «Союза голландских выходцев» в Украине и включение его в общую систему сельскохозяйственной кооперации подавались как шаг к сохранению националистических кадров. Образование семеноводческих товариществ, тозов, культурно-образцовых хозяйств считалось формой защиты кулаков72.
Из материалов НКВД следует, что «Союз» распространил свое влияние на всю территорию Украины. Волынскую ячейку возглавляли Дюрмаер, Иосиф Шмидт, Одесский филиал — А. Мюллер, Оп-родковец, Люстиг, Дунайц, Горнштейнер, Роттекер, профессор Штрем, Цесляк. На Днепропетровщине работу вели Бон, Гоккель, Гохштегер, Вайтингер. В Донбассе организацией руководили Ан-гер, Вогау. В немецком национальном театре Одессы националистическую деятельность осуществлял подданный Австрии Попер. НКВД Украины проследили связи «Союза» с т. н. «Всесоюзным центром» фашистской организации в Москве, которая «координировала контрреволюционную работу среди немцев в масштабе всего Советского Союза». Совместно с Владимиром Фришбу-тором у руля центра стоял все тот же И.Ф. Гебгарт, переведенный в 1924 году из Украины в Москву на работу в качестве заведующего немсекцией при ЦК ВКП(б). В число заговорщиков попали перебравшиеся в Москву Патак, Гардер, а также заведующий немсекцией Средневолжского края Бергер, заведующий педтех-никумом Винклер, инструктор ростовского крайисполкома Ян-сон, заведующий немсекцией на Северном Кавказе Гранд. Сотрудникам НКВД «удалось установить» «выходы на канцелярии Розен-берга и Геббельса» руководителей «Союза» через представителя Внешнеполитического отдела НСПГ, директора фирмы «Фаст и Бриллиант» Фаста.
Членов организации обвиняли в «идеологической подготовке немцев Украины к оказанию помощи фашистским войскам, активном шпионаже в пользу Германии, проведении саботажа и ди-версионно-террористических актов».
Для НКВД дело завершилось триумфом. Были репрессированы десятки немцев, родившихся в Украине и служивших в цар
91
ской армии, выходцы из Германии, Австрии, попавшие в плен в 1914-1918 годах и выразившие желание остаться в Украине, граждане Германии, Австрии, приехавшие в республику в поисках работы73.
В том же 1936 году в Украине были репрессированы руководители немецкого издательства, сотрудники немецкой секции Наркомпроса УССР, редакций газет «Дас Нойе Дорф», «Юнге Штурм», 30 человек преподавателей и студентов Одесского педагогического техникума и т. п.74.
В одном Высокопольском районе цифры репрессированных составили: 1934 год — 35,1935 — 34,1936 — 26 человек. Так, по делу учителя Г.Ф. Кофинга, обвиняемого в пересылке за рубеж писем провокационного содержания, арестовали четырех колонистов. Гугенгеймер, Фрешер и Миллер получили разные сроки тюремного заключения за противодействие выполнению сельхозкам-паний в колхозе имени Ленина. Пять человек, в т. ч. Абенда, Дерк-сена репрессировали по обвинению в проведении фашистской работы в колониях Мировка, Озеровка, Пригорье, Александров-ка. В колхозе «Прогресс» НКВД ликвидировал группу в количестве 11 человек во главе с П.Ф. Энсом, которого приговорили к расстрелу. Четверо колонистов, в т. ч. Фрейнд, Вернер пострадали как получатели «гитлеровской помощи». «Восхваление режима гитлеровской Германии» дорого обошлось Я.Я. Гадреру и Я.Я. Дику. Я.В. Журбасу вменили в вину высказывания о том, что «колхозная система порабощает народ. Советская власть над крестьянством издевается». Спецколлегия областного суда в июне 1936 года вынесла решение по делу о контрреволюционной фашистской группировке, «охватившей немецкие колонии Ми-ровку и Потемкино». Ф.П. Клагссена, в прошлом активного деятеля немецкого отряда «кулацкой самообороны», Д.Д. Гедерта, меннонитского проповедника, И.Л. Мумбера, участника эмиграционного движения, обвинили в подготовке восстания, «клевете на руководителей партии и совправительства в самой похабной форме»75.
Партийное руководство республики постоянно держало на контроле осуществление НКВД мероприятий по ликвидации т. н. фашистских контрреволюционных группировок. Отчитываясь на январском 1936 года пленуме ЦК КГТ(б)У, руководитель НКВД Украины Балицкий наметил основные ориентиры ведомства: «На Украине мы, прежде всего, встречаемся с фашизмом польским и
92
немецким. В немецких районах мы работаем еще слабо. В руководстве немецких районов имели секретарей районных партийных комитетов и председателей исполкомов — фашистов. На подрывную работу немцев-фашистов мы должны обратить особое внимание...»76.
Итак, в преддверии террора 1937-1938 годов закладывалась солидная база для массовых репрессий. Партийные решения, ужесточение законодательных норм, реорганизация карательных органов способствовали целенаправленной расправе с неугодной частью немецкого населения. Репрессиям подвергались немцы, поддерживающие какие-либо связи с Германией (получатели т. н. «гитлеровской помощи», корреспонденты немецких газет, лица, состоявшие в переписке с жителями Германии и т. д.), и даже просто высказывавшие доброе отношение к этой стране. Отличительной особенностью периода является широкомасштабное применение политических репрессий против представителей немецкой интеллигенции.
Многие крупные дела, сфабрикованные в середине 30-х годов, имели чудовищное завершение в пик репрессий.
93
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПИК
РЕПРЕССИЙ
95
м
JLTJLaCCOBbie репрессии резко усилились с конца 1936 года после телеграммы И.В. Сталина и АА. Жданова из Сочи от 25 сентября 1936 года, адресованной членам Политбюро, в которой утверждалось: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОПТУ опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят партработники и большинство областных представителей НКВД»1.
29 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло (опросом) постановление «Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьев-ским элементам», которое было подписано И.В. Сталиным. В нем говорилось о необходимости расправы с «троцкистско-зиновьевскими мерзавцами»2. В это время уже готовился крупный процесс над наиболее видными в прошлом участниками троцкистской оппозиции, который завершился в январе 1937 года осуждением членов так называемого «параллельного антисоветского троцкистского центра»3.
Установка генерального секретаря партии «наверстать упущенное» определяла работу февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года. Используя теорию Сталина о том, что по мере «продвижения к социализму» сопротивление «классового врага» будет возрастать, резолюция по докладу Ежова «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-не
96
мецко-троцкистских агентов» нацеливала НКВД на массовые аресты и расстрелы4.
Летом 1937 года Сталин вызвал к жизни поток доносов, выразив мысль о потере бдительности и требуя тщательно проверять сигналы с мест, подчеркивая, что если «...в них будет правды хоть на 5%, то и это хлеб».
Новый нарком НКВД Н.И. Ежов, претворяя в жизнь пожелания «вождя народов», рекомендовал подчиненным строить работу таким образом: «лучше десять невинных людей пострадают, чем один шпион скроется»5.
После пленума террор принял просто ошеломляющий характер. В связи с проведением массовых операций в отношении бывших кулаков, членов антисоветских партий, белогвардейцев, жандармов и чиновников царской России, бандитов, реэмигрантов, участников антисоветских организаций, церковников и сектантов, уголовников, рецидивистов приказом НКВД СССР от 30 июля 1937 года были созданы республиканские, краевые и областные «тройки» для рассмотрения дел на указанных лиц, которые по мерам наказания разбивались на две категории: к первой относились «наиболее враждебные из перечисленных выше элементов», подлежавшие расстрелу; ко второй — остальные, подлежавшие заключению в лагеря или тюрьмы на срок от 8 до 10 лет.
Этим приказом был утвержден персональный состав «троек», куда входили в качестве председателей — наркомы внутренних дел, начальники краевых и областных управлений НКВД, а в качестве членов — первые секретари ЦК компартий союзных республик, краевых и областных комитетов ВКП(б) и республиканские, краевые, областные прокуроры.
В соответствии с приказами НКВД от 1 августа 1937 года и 20 сентября 1937 года, в связи с проведением массовых операций списки лиц, подлежащих репрессиям, рассматривались также «двойками» — наркомами внутренних дел республик и начальниками УНКВД совместно с соответствующим прокурором республики, края, области.
Существовал порядок рассмотрения дел без вызова обвиняемого и свидетелей в суд так называемой «высшей двойкой» в составе председателя Верховного суда СССР и прокурора СССР. Постановления этого органа при наличии оснований могли отменяться и пересматриваться пленумом Верховного суда СССР6.
97
Во второй половине 1937 года проводились массовые операции по выявлению «контрреволюционного элемента». 4 июля 1937 года нарком внутренних дел СССР Н.И. Ежов направил в органы на места телеграмму следующего содержания:
«Всем начальникам НКВД и начальникам УНКВД краев и областей. С получением этого возьмите на учет всех в вашей области кулаков и уголовных преступников, которые возвратились после отбытия наказания... кулаков поделите на две категории:
1. Наиболее враждебные элементы, которые подлежат аресту и расстрелу в порядке административного проведения через тройки.
2. Менее активных, но все же враждебных элементов, которые подлежат выселению в районы по указанию НКВД СССР».
Операция началась 1 августа 1937 года. НКВД СССР установил для НКВД Украины лимит на арест и выселение в 28 800 человек из числа контрреволюционных элементов. Из них по первой категории — 8000 человек, по второй — 20 000. Однако по инициативе руководства республики эти цифры были увеличены к концу года почти в два с половиной раза и составили 63 950 человек7.
Сложилась порочная практика, когда в НКВД составлялись списки лиц, дела которых подлежали рассмотрению Военной коллегией, и им заранее определялась мера наказания. Эти списки направлялись Ежовым Сталину лично для санкционирования предлагаемых мер наказания. В 1937-1938 годах Сталину было направлено 383 таких списка на тысячи людей8.
Таким образом, в 1937 году репрессивный аппарат был сориентирован на массовое применение карательных мер с характерным для него пренебрежением юридическими нормами, упрощенным порядком рассмотрения процессуальных вопросов. Как свидетельствуют документальные материалы НКВД, если количество репрессированных в 1934 году троцкистов принять за 100, то в 1937 году их было репрессировано более чем в 60 раз больше, по «буржуазно-националистическим группировкам» это соот-ношение увеличилось в 500 раз, по шпионажу — в 35 раз9.
В Украине динамика репрессий такова. По официальным данным, в 1935 году арестовано 24 934 гражданина, в 1936 — 15 717, в 1937 - 159 573, в 1938 году - 108 007 граждан. В пик репрессий в 1933-1937 годах к высшей мере наказания приговорили 122 237 граждан, к 25 годам тюремного заключения — 21, к 20 — 59, к 10 —
98
3758, к 5 — 119, к 25 годам исправительно-трудовых лагерей — 15, к 20 годам - 49, к 15 - 92, к 10 - 61 609, к 5 - 4848, к 3 - 2213, к ссылке и высылке из СССР — 209, к выселению в пределах СССР — 1035, освобождено из-под стражи — 659 граждан10.
Репрессии в Украине проходили с акцентом на «националистический», «фашистский» уклон. Так, в 1937 году в республике был раскрыт не просто «правотроцкистский блок», а «национал-фашистская организация». Только в Донбассе органы НКВД в первом квартале 1937 года ликвидировали 112 групп т. н. фашистов с общей численностью участников 587 человек11.
Кстати, определением Сталина еще с 1936 года выработана официальная точка зрения, что «троцкизм — это вариант фашизма, а зиновьевизм — это вариант троцкизма»12. В результате органы НКВД всюду увязывали троцкистов и фашистов, оппозиционеры в своем большинстве «становились» шпионами Германии. Сталину удалось провести данную установку через Коминтерн, который прямо указывал: «Независимо ни от чего необходимо добиться окончательного разгрома троцкистов, путем изображения их в глазах масс фашистской секретной службой...»13.
В первую очередь под определение «фашист» попадали представители немецкого населения Украины.
На январском 1937 года пленуме ЦК КП(б) Украины высказывались мнения о необходимости массового выселения немцев из промышленных районов Украины. Кандидат в члены Политбюро ЦК КП(б)У С. Саркисов настаивал: «Немцы, которые переплетаются с фашистами, расставили свои сети по большим электростанциям... Я думаю, что мы должны идти смелее по линии высылки многих немцев из Донбасса. Они нам не нужны. Наши люди, хозяйственники, обойдутся без них. Пора.»14.
Шпионов и контрреволюционеров из числа немцев сотрудники НКВД находили во всех отраслях народного хозяйства.
На железнодорожном транспорте Днепропетровское УНКВД в феврале 1937 года репрессировало «по немецкой контрреволюции» на паровозовагоноремонтных заводах 76 человек, на внутризаводском транспорте — 17, на прочих железнодорожных объектах 64 человека15.
16 марта 1937 года наркомат юстиции Украины направил первому секретарю ЦК КП(б)У С. Косиору специальную информацию о решении Днепропетровского облсуда в отношении филиала «Национального Союза немцев на Украине», «организовавше
99
го контрреволюционную деятельность» в Хортицком немецком педагогическом техникуме. По версии НКВД, филиал возглавляли директор указанного техникума М.Г. Билик и директор машиностроительного техникума К.К. Іойер. Материалы на них давно собирались. Теперь их нужным образом преподнесли. Будто бы Билик и Іойер проводили враждебную работу с 1923 года. Организовали с этой целью в Одессе немецкий национальный союз «Культурферейн». Дальнейшие указания на продолжение диверсионной деятельности получили во время командировки в Германию. Они завербовали в организацию преподавателей и студентов, чью судьбу определял суд. Завхозу техникума Крефту вменили в вину то, что он по заданию Билика «прекратил отопление бытовых и учебных помещений техникума, резко ухудшил питание студенчества, разбазаривая продукты питания для откармливания свиней. Созданные таким образом тяжелые материально-бытовые условия, вызвавшие массовое недовольство студентов, были использованы им для приобретения сторонников». Хотя спецколлегия суда признала, что никто из подсудимых не предпринял никаких враждебных действий, студентов Янцена, Креф-та, Іейдика осудили к 10 годам лишения свободы каждого; Дика, Штейнингера, Гирша — к семи годам; Гроймана, Классена, Коп-па — к шести; Паульса, Винса, Шульса — к пяти годам. Позднее расстреляли проходивших по делу Г.П. Янцена, Г.И. Классена, Н.О. Штейнингера.
В 1962 году все они посмертно были реабилитированы, поскольку выяснилось, что материалы следствия сфабрикованы16.
Карла Карловича Іойера и Мартина Іуговича Билика в НКВД «сделали» руководителями «Немецкой фашистской шпионско-диверсионной организации на железнодорожном транспорте и в промышленности Украины» вместе с Г.Ф. Брюллером, Ф.Ф. Фрезе, П.П. Завадским, A.A. Домке, А.И. Клоссом, Е.Э. Тшензе, Ф.М. Вальтером, Д.И. Гильдебрандтом, А.Р. Габошом. В обвинительном заключении по делу, подписанном В. Балиц-ким в апреле 1937 года, указывалось, что «организация была создана и проводила свою подрывную деятельность по директивам разведывательных и политических органов иностранного государства, подготавливающего агрессию против Советского Союза, и насаждала диверсионные и шпионские кадры в СССР в целях использования их в интересах этого иностранного государства». Свое влияние члены организации распространили
100
якобы на Донецкую, Днепропетровскую, Одесскую, Харьковскую области.
Каждому из арестованных в зависимости от его должностного положения и биографических данных в вину вменяли те или иные «преступления». Так как Вальтер избирался в 1924 году делегатом на районную конференцию «Союза немцев-колонистов» и состоял членом правления «Союза», его обвинили в стремлении «объединить немцев как в национальном, так и в хозяйственном отношении, полностью сохранив кулацкие хозяйства, максимально закрепляя земли за немецкими колониями в ущерб украинскому и русскому населению». Одного из руководителей «Сельскохозяйственного союза потомков голландских выходцев» Фрезе признали виновным в проведении «контрреволюционной деятельности под маркой сельскохозяйственной артели». Перед посещавшим немецкое консульство в Харькове Биликом будто бы ставились задачи совершения диверсионных, вредительских, террористических актов, распространения эпидемических заболеваний, уничтожения запасов хлеба и фуража. В качестве объектов диверсий числились Днепрогэс, Донецкая и Сталинская железные дороги, заводы «Запорожсталь», имени Кирова в Макеевке, угольные шахты «Американка», имени Ленина и т. д.17.
О том, насколько надуманными были подобные обвинения, свидетельствуют «показания» арестованных. Например, «диверсант» Ульрих «признался» в получении от Фрезе таких конкретных заданий: «немедленно устроиться в каком-либо крупном центре Донбасса... подобрать людей и обеспечить разрушение этого промышленного центра. В этих целях я избрал г. Макеевку...».
Исходя из того, что большинство «преступников» работали в учебных заведениях, их заставили сознаться в «воспитании немецкого студенчества в германском патриотическом и фашистском духе; привитии комсомольцам троцкистских взглядов; распространении гитлеровской помощи как одной из форм фашистской пропаганды. Заочное обучение в немецких техникумах, по мнению следствия, использовалось для сбора шпионских сведений, под которыми понимались топографические и этнографические данные немецких колоний, информация о настроениях колонистов, колхозном строительстве и т. п.
Террористические акты против Сталина, Молотова и Ворошилова участники организации намечали совершить «путем раз
101
бора рельс на железнодорожных путях, по которым двигались поезда с руководителями страны, выезжающими на курорты».
Абсурдность выдвинутых обвинений не помешала военному трибуналу вынести заключенным смертные приговоры18.
Идеи, высказанные на XIII съезде КП(б)У (май—июнь 1937 года), о целесообразности выселения всех немцев как «зараженных фашистской идеологией», после форума напіли практическое выражение в операциях НКВД против немецкого населения19.
Только в Одесской области за три месяца (июнь—август) НКВД ликвидировал 45 фашистских, диверсионных и повстанческих организаций, по которым арестовали свыше 600 человек, в т. ч. 580 в Спартаковском, Зельцском и Карл-Либкнехтовском районах. В антисоветские организации, согласно справке Одесского обкома КП(б)У, было привлечено к уголовной ответственности 60-70% взрослого немецкого населения этих районов20.
Среди арестованных оказались руководители народного образования немецких национальных районов Забиган, Баудер, Штейнбах, Гаугер, секретари райкомов КП(б)У Гафтель, Миллер, Дюрмайер, председатели райисполкомов Вольдт, Цибарт, секретари райкомов ЛКСМУ Барон, Фалькенберг, редакторы 61 районных газет — Палош-Шалай, Раух, Лефлер. В областных структурах разоблачены заведующий нацменотделом облисполкома Ремпель, заведующий областным отделом народного образования Брандт, помощник облпрокурора Шмидт и другие.
На обвиняемых навешивали самые разнообразные ярлыки, в т. ч. «националист», «шпион», «троцкист», «провокатор». Летом 1937 года арестам подверглись 34 немца — руководящих работника районных организаций ВКП(б), 19 директоров и свыше 50 преподавателей немецких школ. Осенью разгромили Одесский педагогический техникум. В застенки НКВД попали преподаватель Ганн, студенты Рапп, Дюнкель, Фишер, Ферлих, Вайнзиндлер, Зингер, в т. ч. за распространение контрреволюционных анекдотов21.
Одесский обком КП(б)У принял специальное постановление по работе института, отметив необходимость очищения заведения от «классово враждебных элементов». Предполагалось даже перевести институт из Одессы в город Энгельс.
В Одессе прекратил существование немецкий отдел областной коммунистической сельхозшколы, немецкий сектор медицинского института22.
102
Тем не менее, обком КП(б)У выражал неуверенность в том, что радикальные мероприятия имели полный успех. Ссылаясь на то, что в Зельцском районе, где уже арестовали свыше 300 активных участников фашистского подполья, тем не менее три колхозника «открыто назвали своих собак именами вождей партии», а в сфере радиовещания — «беспризорной отрасли культурной работы» — «враги Карл-Либкнехтовского района организовали передачу фашистского гимна из Германии», руководство области настаивало на выселении с территории края 5 тысяч семей «контрреволюционных элементов»23.
Представить масштабы репрессий в 1937 году можно по сухим отчетам управлений НКВД в Киев. Только за одни сутки, 13 июня 1937 года, Днепропетровское У НКВД сообщало о достигнутых результатах следствия: «По третьему отделу. Дело "Аншлюсс-Лейп-циг". Арестованный Ганзен показал о своей причастности к диверсионной организации, куда вовлечен резидентом разведки Диком... Ганзен показал о шпионской деятельности Дика, по передаче Диком германскому консульству шпионских сведений о своей личной связи с секретарем консульства Штреккером. По делу получены дополнительные показания Дика о вредительской работе на заводе "Коммунар"... По шестому отделу. По делу "Вербовщики" установлен ряд новых участников немецкой шпионско-диверсионной организации, завербованных агентом гестапо Шнайдером, проводивших диверсионную работу на Дзержинском металлургическом заводе и Сталинской железной дороге. Следствием установлена диверсионная группа на станциях, примыкающих к заводу»24.
14 июня народному комиссару внутренних дел Украины Леплевскому на стол легли данные отчета Днепропетровского управления за трое предыдущих суток. Здесь фигурирует дело «Музыканты», по которому арестовали «диверсионную группу» из пяти человек, действовавших по заданию агента германского консульства Друшеля; дело «Букет» с 17 заключенными, которых заставили сознаться в принадлежности к немецкой шпионской организации, возглавляемой инженером-консультантом завода в г. Мариуполе, агентом немецкой разведки Книппенгом. Выехавший в 1934 году в Германию инженер Вернер, оказывается, основал «немецкую шпионскую» организацию. В результате 15 человек арестовали по делу «Друзья». Следователи выбили из заключенных допол-
юз
нительные показания о существовании диверсионной группы на Запорожском железнодорожном узле во главе с бригадиром Энсом, «устроившим крушение товарных поездов»; контрреволюционной немецкой организации, созданной подданным Германии Фогелем25.
В образцах суточных рапортов, высылаемых Киевом, заранее определялось примерное количество подлежащих аресту людей. Например, «по немецкой контрреволюции» в июне цифра составляла 100 человек26.
На местах следователям оставалось лишь подставить цифры и фамилии в разработанные бланки: «Заслуживают интереса показания следующих обвиняемых: а) Арестованный по Ротфрон-товскому району немец (фамилия) дал показания, что с такого года являлся участником немецкой повстанческой организации и входил в штурмовой отряд, был завербован таким-то (указать фамилию, арестован или устанавливается)»27.
В соответствии с приказом НКВД СССР от 25 июля 1937 года о начале проведения очередной операции по немцам, сотрудники управления НКВД по Полтавской области доложили в центр об аресте «по немецкой линии» 89 человек, из них — 70 немцев, 11 украинцев, 8 русских28.
В Кировоградской области УНКВД «вскрыло» немецкую контрреволюционную группу, репрессировав высланных из других областей кулаков. Десятки немцев были арестованы на заводе «Красная звезда»29.
В Донбассе в ходе «немецкой операции» было арестовано 4265 немцев, из которых расстреляли 3608 (84,6%)30.
С особым усердием выполнялся на местах приказ НКВД УССР от 15 августа 1937 года об арестах «правотроцкистских шпионов».
Один из таких «шпионов», немец А.Э. Зимунд находился в 1937 году на посту редактора Днепропетровской областной газеты «Зоря». Несколько лет подряд первый секретарь обкома партии М.Н. Хатаевич был едва ли не божественным лицом. Газета целые полосы посвящала популяризации и восхвалению Ха-таевича как «вождя», печатала его статьи, помещала портреты. Случалось, «Зоря» откладывала опубликование решений ЦК и правительства для того, чтобы дать речь руководителя области. Но ситуация изменилась. Хатаевича арестовали и объявили «отъявленным контрреволюционером», руководителем пра
104
вотроцкистского подполья31. Как расценивать прежние статьи в газете «Зоря»? Бюро обкома партии 7 сентября 1937 года дало «принципиальную» оценку: «Газета "Зоря" и ее редактор, тов. Зи-мунд, не вели большевистской борьбы с контрреволюционной вредительской деятельностью врагов партии и народа», допустили ошибки и «опечатки», несомненно свидетельствующие о том, что в аппарате редакции «нашли себе приют чуждые враждебные элементы». Вспоминались на следствии такие казусы. Редакция газеты, перепечатав передовую статью «Правды», вместо фразы: «...процесс над контрреволюционерами», допустила опечатку «...процесс над революционерами»; вместо слов «...вызова недовольства масс», оказалось «...недовольных масс». С целью «дискредитации» Сталина на обороте портрета «вождя» были отпечатаны талоны для завода. Газета выходила с грязными клише, «уродующими фотографии руководителей партии и правительства, стахановцев».
Для ужесточения обвинения следователи добились показаний о намерении редактора «при удобном случае произвести выстрел в Ворошилова».
На закрытом судебном заседании Выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР Зимунд показания свои отверг, заявив, что «он себя оговорил, т. к. был утомлен допросами». Тем не менее, 12 января 1933 года приговор о расстреле А.Э. Зимунда привели в исполнение32.
В 1937 году был разгромлен Центральный комитет КП(б)У, избранный на XIII съезде компартии Украины. Из 102 членов ЦК пережили репрессии только трое. Уничтожили одного из организаторов компартии Украины немца Э.И. Квиринга33.
Как верно подметил Р. Конквест, в 1937 году в Украине «террор был настолько всеобщим и настолько «скорострельным», что законные органы власти фактически распались. В украинском ЦК не было больше кворума, не существовало органа, назначающего правительство»34.
«Дело военных» — так называла мировая печать судебный процесс над военачальниками Красной армии, проходивший в Москве летом 1937 года, имело далеко идущие трагические последствия. Основное обвинение участникам «контрреволюционного заговора в РККА» предъявлено в шпионаже в пользу Германии. После расстрела руководителей «заговора» массовые аресты среди военных охватили всю страну.
105
Так, с 1 июня по 1 декабря 1937 года УГБ НКВД по Днепропетровской области разгромило «военно-фашистское» подполье в частях Красной армии, арестовав 390 человек, в т. ч. «по немецкой линии видного агента германской разведки» Іамп-Томского Іуго Альберта Іотфридовича, начальника политотдела 13 тяжелой авиабригады. Следствие «выявило», что еще в 1919 году Іамп-Томский был переброшен на советскую территорию, по заданию германской разведки проник в ряды Красной армии, а затем в партию. Честного военнослужащего превратили в шпиона с многолетним стажем, включили в состав «подпольщиков» и расстреляли35.
По делу Антона Андреевича Вейнингера видно, как последовательно накапливали материалы следователи, чтобы подвести человека к роковой черте. В 1930 году хозяйство отца обвиняемого раскулачили, всю семью выслали на Север. В 1928-1929 годах он принимал участие в эмигрантском движении немцев, ездил в посольство Германии в Москву. Состоялся разговор с сотрудником посольства, а значит, по логике следователя, Вейнин-гер «устно информировал» о настроениях немцев, волынках на почве коллективизации. Следовательно, обвиняемого «завербовали» для шпионской деятельности. Впоследствии у Вейнингера проживали немецкие инженеры, помогавшие СССР сооружать объекты, — «связники-шпионы»36.
Через арестованного Вейнингера НКВД перекидывало мосточки к другим немцам. Обвиняемый якобы завербовал начальника штаба 123 стрелкового полка Александра Людвиговича Борн-штедта. И хотя на судебном заседании Военной коллегии Верховного суда Союза ССР Вейнингер от своих показаний отказался, объяснив это тем, что «его утомили длительные допросы, и поэтому он вынужден был подписать неправильные показания», обвиняемого приговорили к расстрелу. В 1959 году Верховный суд СССР установил, что «в Центральном государственном архиве данных о принадлежности Вейнингера к немецким разведорганам нет», а сотрудник НКВД Кривец, руководивший следствием, занимался фальсификацией дел37.
В отчетах НКВД республики сообщалось об операции по ликвидации «основных кадров» военно-фашистского заговора в Украине. Работа, проведенная в первой половине 1938 года, позволила «выявить предателей» в 11 корпусах, 25 дивизиях, 21 бригаде и 4 укрепрайонах Киевского и Харьковского военных округов, арестовать 2209 военнослужащих38.
106
Маршал С.С. Бирюзов так описывает последствия массовых арестов военных: «Прибыв в дивизию, штаб которой располагался в Днепропетровске, я застал нечто невообразимое. Еще в военной комендатуре железнодорожного вокзала мне было сообщено, что в данный момент в дивизии "начальства-то, по существу, нет": командир, комиссар, начальник штаба, начальники служб — все арестованы»39.
1938 год знаменует собой новый этап репрессий в Украине. Н. Ежов, приехавший в Киев представлять нового главу НКВД Украины А. Успенского, остался недоволен результатами разгрома украинского националистического подполья, а также польского, немецкого и других контрреволюционных центров40.
Принимая указания руководства к действию, в 1938 году сотрудники НКВД арестовали «главного руководителя всех антисоветских сил на Украине», бывшего руководителя республиканской партийной организации СВ. Косиора. Местные органы НКВД ликвидировали 11 областных правотроцкистских центров, 136 районных организаций, 149 кулацко-повстанческих отрядов. В застенки НКВД бросили 2852 «кадровых участников» правотроцкистской организации, 1200 человек руководящего состава правотроцкистской партизанской организации41.
По сценарию НКВД, существовали тесные связи троцкистов с эсеровским подпольем, что дало основание разгромить 10 областных эсеровских штабов, 452 повстанческо-диверсионных отряда, которые объединяли 9996 участников42.
Только на Полтавщине в первой половине 1936 года за контрреволюционные преступления арестовали 6896 человек, из них 121 немца43.
После ареста бывшего главы НКВД Г Ягоды и его приспешников последовала массовая чистка всего аппарата НКВД. За период с 15 февраля по 5 апреля 1938 года из органов УГБ НКВД Украины было «изъято» 558 человек, 154 арестовано, в том числе пять немцев44.
Во второй половине 1938 года возобновили свою деятельность «тройки», хотя до 13 июля они исчерпали свои «лимиты», осудив 36 ООО человек. Однако оставалось еще 22 272 арестованных. Поэтому НКВД Украины просил центр продолжить работу «троек» и разрешить осудить по 1 категории еще 35 тысяч человек. В июне 1938 года во всех областных управлениях НКВД утвердили персональный состав «троек», а с 19 сен
107
тября по 14 октября «тройками» УНКВД осуждено 26 476 человек, из них 22 508 — к расстрелу45.
Интересно проследить пик репрессий по одной из крупнейших областей Украины. С июня 1937 года по апрель 1938 года управление НКВД по Днепропетровской области репрессировало 21 673 человека, из них около 6,5 тысячи проходили по 465 «контрреволюционным формированиям». Были арестованы 4189 немцев, в т. ч. по 171 «шпионским диверсионно-вредительским и националистическим повстанческим организациям» 2303 человека.
Большинство формирований НКВД связывало с германской разведкой. Особое внимание уделялось трем немецким национальным районам области, заводам оборонного значения, где систематически вскрывались «диверсионные сети», завербованные германской разведкой. В отчетах УНКВД прямо указывалось: «Из 32 сельсоветов Запорожского района 9 являются немецкими. Все они поражены сектантским меннонитским движением и повстанческими националистическими формированиями»46.
Удары НКВД обрушивались на целые села. В 1938 году в немецком селе Хортица арестовали членов «штурмовых немецких отрядов, созданных агентурой немецкой разведки, которая была связана непосредственно с консульством в Харькове». Такие же «фашистско-диверсионные» организации сотрудники НКВД «вскрыли» в Никопольском, Бердянском районах. Причем возглавляли их «доверенные германского консульства» Левен и Бех47.
Все нити так называемых штурмовых отрядов области тянулись к «крупному резиденту германской разведки» Аппенроду, осужденному в 1937 году.
«Контрреволюционные организации», по версии НКВД, все как одна были глубоко законспирированы, имели широкие связи друг с другом.
Немцев можно найти в числе правотроцкистских, диверсион-но-вредительских, террористических, повстанческих организаций, шпионских резидентур и групп, националистических организаций, боротьбистско-эсеровских и меныневистско-троцкист-ских формирований, кулацких диверсионно-повстанческих групп и т. п. Немецкое подполье вело «подрывную и разведывательную работу», «готовило террористические акты, разрабатывало планы вооруженных выступлений в момент возникновения войны, стремилось осуществить массовые пищевые и бактериологиче
108
ские диверсии, проводило активную националистическую агитацию»48.
В то же время агентами германской разведки были люди разных национальностей: руководителем «правотроцкистской организации» завода Дзержинского — Манаенков, «военно-фашистского заговора» — генерал Рогалев, сионистской шпионско-вре-дительской организации» — «германский разведчик» Белявский и т. д.49.
В первой половине 1938 года в области в ходе «немецкой операции» арестовали 2576 человек. Из них по национальному составу: немцев — 2413, австрийцев — 6, украинцев — 96, русских — 39, евреев — 8, других национальностей — 4 человека.
В НКВД утверждали, что ликвидированные диверсионно-шпи-онские группы и резидентуры в промышленности и повстанческие формирования в национальных районах создавались германской разведкой через агентов, засылавшихся в СССР под видом иностранных специалистов и через бывших военнопленных, прибывших в период с 1918 по 1923 годы, через сотрудников немецкого консульства в Харькове, Киеве, Одессе и посольства в Москве. Управлением НКВД назывались крупные эмиссары и резиденты германской разведки Гегеман, Шмидтгаль, Брингер, Гамон и другие. На основных промышленных предприятиях Днепропетровска, Запорожья, Кривого Рога, Никополя были ликвидированы 32 «шпионско-диверсионные» организации и группы в количестве 456 участников. В 15 районах области уничтожили 86 повстанческих организаций, состоящих из 59 штурмовых отрядов и 10 повстанческих групп с общим числом участников 1991 человек50.
УНКВД отчитывалось, что повстанческие формирования, вскрытые в национальных немецких и смешанных районах области (Ротфронтовский, Молочанский, Люксембургский, Запорожский и Мелитопольский) и шпионско-диверсионные группы в Запорожье руководились германским консульством в Харькове51.
Германская разведка якобы использовала для организации повстанческих формирований свою агентуру, проникшую в ВКП(б) на руководящую партийно-советскую работу.
В качестве примеров приводились следующие данные. В Мо-лочанском районе «повстанческая организация» возглавлялась штабом в составе Гибнера — редактора районной газеты, Шмидта — помощника секретаря райкома КП(б)У и Бергейма—заведующего школой и руководилась непосредственно германским по-
109
сольством в Москве через одну из связисток посольства. В области действовало 10 штурмовых отрядов и одна диверсионная группа, которые будто бы должны были осуществить акты бактериологической диверсии в военное время. Организатором данной группы являлся врач больницы Бауэр.
В Запорожье размещалась организация, штаб которой состоял из немцев, работавших на крупнейших заводах «Запорож-сталь» и «Коммунар» — Баркентина, Энса, Гардера. Контрреволюционная организация якобы была связана с германским консульством в Харькове, имела штурмовые отряды в немецких колониях (Хортица, Широкое, Водяное), а также боевую группу, готовившую террористический акт против секретаря ЦК КП(б)У Н.С. Хрущева. В Кривом Роге сотрудники НКВД разгромили «повстанческую организацию) во главе с деникинским унтер-офицером, агентом германской разведки Гамоном». Диверсанты намеревались разрушить железнодорожные магистрали, соединяющие Кривбасе с центрами металлургической промышленности Союза. По делу арестовали свыше 100 человек52.
В Синельниковском районе «повстанческую организацию» якобы возглавил агент германской разведки Александр Федорович Фабер, создавший 7 штурмовых отрядов в ряде немецких колоний, 5 диверсионных ячеек на заводах имени Коминтерна, имени К. Либкнехта, имени Красина и на мясокомбинате и подпольную боевую группу для организации массовых террористических актов в период войны Германии против СССР. Штаб организации будто бы находился в колонии Мариенфельд. В связи с разоблачением данной «контрреволюционной организации» органы НКВД сфабриковали ряд дел. Одно из них, по которому проходило 207 человек, поражает своими масштабами. Все обвиняемые немцы — жители немецких колоний Рыбальское, Иосифов-ка и Александровка Днепропетровского района, Николаевка Ва-сильковского района, Кильменсталь, Мариенфельд, Афанасьевна, Веселое Синельниковского района. Только Эйсфельдов было осуждено 11 человек. Трудно определить их степень родства. Одни — близкие родственники, другие — однофамильцы. Нужно отметить, что родственников многих из них ранее осудили за подобную «шпионско-вредительскую деятельность». Например, отца Ивана Готлибовича Эйсфельда Готлиба Павловича в марте 1936 года приговорили к расстрелу как участника диверсионно-
но
повстанческой организации, существовавшей в селе Мариен-фельд Синельниковского района53.
Анализ двух дел, по которым проходили отец и сын, показывает, что дела эти однотипны. Оба Эйсфельда осуждены за якобы существующие намерения («сторонник агрессивной политики фашистской Германии против Советского Союза», «дал согласие на участие в вооруженном восстании против Соввласти и совершении диверсионных актов на железнодорожном транспорте и в сельском хозяйстве»), а не за конкретные противозаконные деяния54.
Протоколы допросов обвиняемых фальсифицировались в ходе следствия. Изучение различных протоколов допросов приводит к мысли о существовании определенных трафаретов, подсказок для следователей. Если также учесть, что до ноября 1938 года в системе НКВД дела по так называемым государственным преступлениям вели не квалифицированные следователи, а весь состав управлений госбезопасности, и, принимая во внимание невысокий уровень образования сотрудников, можно утверждать, что существовали штампы в составлении документации. Все протоколы допросов пестрят стандартными формулировками:
«Вопрос: Вы обвиняетесь как участник контрреволюционной организации. Намерены ли вы давать следствию правдивые показания о вашей контрреволюционной деятельности?
Ответ: Да, я намерен дать следствию правдивые показания о моей контрреволюционной деятельности как участника контрреволюционной немецкой организации».
Однотипны и «антисоветские» высказывания обвиняемых: «Советская власть разорила рабочих и крестьян, требует от них непосильного труда», «Рабочие и крестьяне в Германии живут лучше, чем в Советском Союзе».
Однако, несмотря на очевидную фальсификацию материалов следствия, приговор был неизменно суров. Так, по делу Фабера из 207 человек особая тройка УНКВД по Днепропетровской области 22 сентября 1938 года приговорила к высшей мере наказания 201 немца, остальных осудила к 10 годам ИТЛ55.
УНКВД устанавливал связи «немецкого подполья с украинскими и ровсовскими повстанческими формированиями». По замыслу НКВД, руководитель шпионско-диверсионных резидентур в частях военного гарнизона и на заводе имени Ленина — Брин-гер являлся одновременно эмиссаром берлинского филиала Рос-
ш
сийского общевоинского союза и был связан с членом штаба этой организации в Днепропетровске — Тынкевичем. Один из участников немецкой организации в Молочанском районе—Шефлен — поддерживал отношения с членами повстанкома махновской организации Черным и Іорбанем. Повстанческая немецкая организация в Криворожском районе действовала совместно с украинской националистической группой56.
Подобная практика связывания в единое целое так называемой украинской контрреволюции и немецких шпионов была характерна не только для Днепропетровщины. В Донецкой области сотрудники НКВД доказывали, что «националистическая организация поддерживала блок с немецкой национал-фашистской организацией, действовавшей в Донбассе, возглавлявшейся немецкими разведчиками: М.И. Зоммером — бывший секретарь Кельнского обкома ВКП(б), бывший заведующий ИНО бюро ОСПС, провокатор в КПГ, член НСПГ (осужден); Адольфом Іольцом — член КПГ, прибывший в СССР под видом политэмигранта, провокатор в КПГ, член НСПГ (осужден); В.В. Бех-те-Блатчиком — член КПГ, прибывший в СССР в 1933 году под видом политэмигранта (арестован); К.К. Мартенсом — в прошлом один из активных руководителей меннонитского движения в СССР, преподаватель немецкого языка (арестован); И.В. Шмунком— инструктор нацнемшкол облоно (арестован)». В Москву докладывали: «Блок был создан на основе соглашения о совместных активных действиях в момент войны. Немцы финансировали националистическую организацию, обещали поддержку в борьбе за отторжение Украины от СССР. Взамен получали шпионские сведения, требовали в случае победы компенсации...»57.
«Немецкие резидентуры» в промышленности имели прямой контакт с «контрреволюционными формированиями правотроц-кистской организации». «Шпионская группа» на заводе имени Дзержинского через руководителя Шмидта совместно с «право-троцкистской группой» Федосова разрабатывала план вывода из строя «единственного в СССР уникального стана завода».
Особо сотрудники НКВД выделяли организацию в рудном бассейне Кривого Рога, якобы созданную эмиссаром германской разведки Іартвигом, которая «проводила диверсионные акты в шахтах путем обвалов с человеческими жертвами», а также резиден-туру Гаудерера с «сетью диверсионных ячеек» на заводах имени
112
Петровского, имени К. Либкнехта, имени Коминтерна, «диверсионную группу», созданную немцем Вил ем по указанию эмиссара Дюмлера58.
УНКВД пыталось доказать связь германской разведки и контрреволюционной «Польской организации войсковой». В частности, утверждалось, что арестованный инженер завода имени Дзержинского Шейблер показал, что по заданию представителя гестапо Нейфельда он внедрился в «ПОВ» для выявления агентуры польской разведки и использования ее в интересах гестапо.
Немецкая агентура была «обнаружена» при проведении НКВД операций по болгарскому и латышскому, чешскому и японскому, греческому и иранскому контрреволюционному подполью59.
Статистические данные, прилагаемые к отчетам местных управлений НКВД, свидетельствуют, что по численности людей одной национальности, репрессированных в 1937-1938 годах, немцы занимали в ряде областей второе место после украинцев60.
Большое количество немцев осуждали, в т. ч. по 1 категории, военными коллегиями, военными трибуналами, спецколлегиями, Особым совещанием НКВД СССР, спецтройками УНКВД и НКВД УССР по т. н. альбомным операциям. В то же время линия «немецкая контрреволюция и шпионаж» твердо занимала второе место по числу осужденных после линии «украинская националистическая контрреволюция». Так, в первом полугодии 1938 года Днепропетровское УНКВД арестовало по украинской линии 3979 человек, по немецкой — 2576, по польской —1521. В таблице «О справках по альбомным операциям, числящимся за НКВД СССР на 1 августа 1938 года» указывалось, что по немецкой контрреволюции и шпионажу в тюрьмах содержится 1145 человек из 2645 арестованных по всем операциям, включая 11 национальностей (поляки, болгары, греки, румыны, иранцы, китайцы, финны и др.).
Арестовывали так много, что негде было содержать людей. Начальники УНКВД докладывали в июле 1938 года: «Узким местом, лимитирующим разворот операций, является тюрьма». В целях «разгрузки» тюрем мобилизовали аппараты УГБ на окончание следствия по альбомным операциям, форсировали завершение дел на арестованных.
Всего за период с 1 октября 1936 года по 1 июля 1938 года из почти 30 тысяч репрессированных в Днепропетровской области на долю немцев пришлось 7857 человек. Только после одной
из
операции управление НКВД отчитывалось о ликвидации 11 «шпионских диверсионных организаций», 31 «резидентуры», 16 «повстанческих организаций», состоявших из 59 «штурмовых отрядов» и 18 «повстанческих групп»61.
Усиленно УНКВД занимался «разоблачением фашистских организаций» среди подрастающего поколения немецких колоний. В руководители молодежи зачисляли людей из категории так называемых «бывших людей»: «кулака» Германа Ивановича Деге-ша, «националиста» Отто Ивановича Іауса и других. Они «группировали» вокруг себя детей репрессированных, их родственников, «представлявших потенциальную опасность существующему строю».
Такие дела в НКВД именовали: «Враги», «Родственники», «Наследники». Например, четырех молодых людей (в т. ч. А.М. Класса, К.Г Ibxa) осудили как членов «диверсионно-повстанческой группы», существовавшей на заводе имени Красина и «обрабатывающей в фашистском духе» окружение. Другая группа молодежи (П.П. Дик, СИ. Аллерт) якобы намечала организовать в немецких колониях молодежные повстанческие отряды. У Дика при обыске изъяли охотничье ружье — явный признак «террористических намерений». По делу «Югенд» сотрудники НКВД арестовали 6 человек, которые ставили своей задачей «вербовку повстанческих кадров», по делу «Кампф» — 12 юношей. Все они подозревались в шпионаже, диверсиях и террористической деятельности. В подтверждение «преступной» деятельности в НКВД указывали на то, что, например, фигурант дела Маерченко Іанс, сын «репрессированного резидента германской разведки», имел переписку с германским «Обществом по оказанию помощи немцам, живущим в СССР».
УНКВД уведомлял центр и о намеченных к ликвидации группировках. Среди них «Мстители» — группа двадцатилетних — А. Эккерт, Д. Іерцен, Б. Іеншель — родственники кулаков и репрессированных, «восхваляющие фашистскую Іерманию»62.
Всплески репрессий против немцев были связаны с происходившими внутренними и международными событиями. В преддверии любого политического праздника сотрудники НКВД моби-лизовывались на борьбу с происками «врагов народа». Например, накануне празднования XX годовщины Великой Октябрьской революции все подразделения НКВД обязаны были обеспечить «решительный разгром шпионско-диверсионной и террористической агентуры иностранных разведок» в соответствии с директи
114
вами об операции над поляками, немцами, румынами и харбинца-ми. Это означало — требуется арестовать под любым предлогом людей данных национальностей.
Немцы, как граждане СССР и жители Украины, неизбежно подвергались массовым репрессиям в ходе той или иной операции. Среди немецкого населения были приверженцы взглядов Л.Д. Троцкого и Г.Е. Зиновьева, просто высказывавшие оппозиционные взгляды. Немцы работали и служили в различных государственных организациях, были верующими, ранее состояли членами различных партий. Они были знакомыми и друзьями репрессированных, встречались с иностранцами, посещали немецкие представительства. Наконец, они были просто немцами по национальности, что само по себе служило достаточным поводом к преследованию.
В 1940 году секретарь одной из «троек» рассказывала, как принималось в 1938 году решение о вынесении приговора Августу Лацу. Председатель «тройки» был против расстрела, т. к. обвинительных материалов, даже по меркам 1938 года, явно не хватало, но в конце концов Лаца приговорили к высшей мере наказания. На вопрос секретаря председателю «тройки», почему он не отстоял свое мнение, последний, подумав немного, сказал: «Черт с ним, все-таки он — немец...»63.
Поэтому, на наш взгляд, нет смысла вникать во все сфабрикованные НКВД дела в отношении немцев, анализировать бесконечные процессы над «немецко-фашистскими пособниками». Важнее проследить типичные судьбы репрессированных немцев.
Главными немецкими шпионами, по логике следователей, становились граждане Германии. В соответствии с договорами, в СССР работали тысячи специалистов из Германии на различных хозяйственных объектах. Для НКВД открывалась заманчивая перспектива арестовать иноспециалистов и добиться от них признания в шпионской деятельности. Одним из них был Пауль Эрнес-тович Брингер. Подданный Германии, он прибыл в СССР в 1929 году, работал мастером на заводе в г. Днепропетровске. В 1930 и 1933 годах выезжал домой в Германию, состоял членом ВКП(б), но в 1935 году был исключен за категорический отказ принять гражданство СССР. В апреле 1937 года его арестовали и предъявили обвинение в контрреволюционной фашистской деятельности. Для усугубления вины подняли показания осужденного в 1933 году по делу «о всесоюзной вредительской организации сре-
115
ди немецких иноспецов», где фигурировал Брингер. Теперь, в 1937 году, ему припомнили все, что он делал, о чем говорил. Брингер категорически отрицал свою вину. Особое совещание при НКВД СССР 22 августа 1937 года постановило выслать П.Э. Брингера из СССЕ что и было сделано 24 октября. В дальнейшем Брингер местным НКВД был превращен в германского резидента и руководителя повстанческих, диверсионно-террористических групп. Причем в уголовных делах на лиц, «причастных» к подобным антисоветским центрам, Брингер числился «осужденным и поэтому его присутствие в судебных заседаниях не представлялось возможным»64.
Вильгельм Рихардович Вааде проживал в СССР, являясь подданным Іермании. В 1937 году его арестовывают и пытаются сделать немецким шпионом. Не добившись результата, выдворяют за пределы СССР и закрывают въезд назад навсегда. Он также значился во многих последующих делах как организатор контрреволюционных фашистских групп65.
Хуже пришлось A.A. Иобстману. Его заставили оговорить себя при помощи давления и провокаторов. Решением тройки УНКВД он был осужден к высшей мере наказания, т. к. в НКВД «забыли», что въезжающие в СССР политэмигранты сдают паспорта в эмиграционный отдел ЦК МОПР или секцию Коминтерна и получают вид на жительство. А нет паспорта — «ты наш», можно и под расстрел. К счастью, паспорт нашелся, и Иобстман, отказавшись от данных ранее показаний, в январе 1940 года благополучно пересек государственную границу66.
Ему повезло. Куда трагичнее сложилась судьба тех, кто по своим убеждениям или иным причинам отказался ранее от гражданства Іермании.
П.А. Друшель, приняв гражданство СССР, посещал неоднократно консульство Іермании в Харькове, ходатайствуя о получении для матери немецкого национального паспорта, так как после смерти отца она осталась подданной Іермании, но была внесена в общий семейный национальный паспорт. Прошло более 15 лет со дня визита в консульство, но в 1937 году данный факт оказался решающим для уничтожения Друшеля67.
В отчетах НКВД содержится информация о том, сколько иностранных подданных прошло через руки ведомства.
Днепропетровский УНКВД в мае 1938 года докладывал, что на всех основных промышленных предприятиях города и облас-
не
ти «активно работала иностранная агентура, насаждавшая шпионско-диверсионные ячейки», 90 «крупных немецких шпионов» из числа иностранных подданных выслали за пределы СССР, среди них немцев Г.П. Гергардса, Ф.И. Шрейхера, М. Шлейбица и других.68
Второй категорией немцев, привлекавших пристальное внимание органов НКВД, были уроженцы других стран, политэмигранты, принявшие гражданство СССР.
Характерна в данном случае судьба Карла Яновича Миллера, немца, родившегося в Польше. В 1919 году он приехал в Россию, в 1926 году принял советское гражданство. В марте 1936 года Миллера арестовали и начали «шить дело». Сначала следователь предложил перечислить всех известных Миллеру немцев, прибывших из Германии. Получив сведения, сотрудник НКВД поставил вопрос таким образом: «Какие задачи и поручения в области проведения контрреволюционной деятельности в СССР вы получали от немцев, приезжавших из Германии в г. Каменское?». На отрицательный ответ последовала уловка: «Расскажите о характере политической деятельности немцев...». На следующем допросе следователь попытался выяснить сведения об организациях Германии, «поручивших проведение контрреволюционной деятельности в СССР».
Не достигнув успеха в фабрикации дела о шпионе Миллере, следователь остановился на Миллере-антисоветчике. В дополнительных показаниях последний якобы сообщил, что следуя своим убеждениям, неоднократно высказывал заявления в поддержку политики фашистской Германии. В обвинительном заключении НКВД обобщает собранный негатив. Например, о том, что в беседах Миллер «подчеркивал неправильность политики советской власти по вопросам проведения мясозаготовок среди колхозников, говоря: "Ведь есть же товарный скот колхозов, зачем же брать мясо и молоко колхозника из принадлежащей ему необобществленной коровы..."».
На вопрос сослуживца — работает ли его жена, однажды ответил, что «у них, германцев, считается позором работа женщины, ее роль — кухня, церковь, дети». В НКВД это интерпретировали следующим образом: «Такие политические установки в отношении женщин проводит германский фашизм».
Материалы дела свидетельствуют, что обвиняемый вел себя достойно. Как ни хотел следователь расширить дело, требуя
117
назвать, по чьему поручению Миллер проводил контрреволюционную деятельность, заключенный с упорством повторял: «Я проводил ее на основе своих личных политических убеждений». Пришлось ограничиться следователю обвинением Миллера «в проведении контрреволюционной пропаганды в пользу одного иностранного государства, осуществляющего подготовку войны против СССР»69.
Уроженец г. Люблина, немец Іустав Вильгельмович Шуберт в поисках лучшей жизни нелегально перебрался из Польши в СССР в 1923 году. Несколько лет добивался разрешения на въезд в СССР жены. В 1927 году получил долгожданное решение и поселился вместе с семьей в Украине.
Все время как перебежчик Шуберт состоял под надзором ГПУ-НКВД. За ним установили наблюдение, собирали сведения о нем через информаторов, партийные, общественные организации; контролировали его перемещение по стране; вскрывали личную переписку. Жена быстро разобралась, что представляет собой жизнь в Союзе, и добилась от консульства Польши возвращения назад. Самому же Шуберту, как гражданину СССР, путь в Польшу был закрыт. Перехваченная НКВД переписка супругов свидетельствует о том, что жена умоляла Шуберта нелегально покинуть СССР В 1930 году Шуберта арестовали по подозрению в шпионской деятельности и осудили на 5 лет пребывания в концлагере. Полученные НКВД письма Шуберта послужили основанием к его повторному аресту в 1937 году, обвинению в шпионаже в пользу Польши. Следствие не снизошло даже до формальности — проведения очных ставок с обвиняемым. Допросив самого Шуберта, дело направили на рассмотрение народного комиссара внутренних дел и прокурора СССР Итог — смертная казнь70.
Дело Шуберта очень характерно в том плане, что следствие основывалось практически только на признании самого обвиняемого. Признание — «царица доказательства» — по теории прокурора СССР Вышинского решало все дело, какие бы нелепые обвинения не возводились следствием.
В Одессе в 1937 году НКВД арестовал немцев-политэмигрантов, участников забастовки 1931 года на объектах Черноморского морского пароходства. Ф.М. Вахмана, И.И. Вейландта, П.П. Кри-стензена, ГГ. Рамина выдворили из СССР, В.В. Нойташ и А.Л. 1е-вальд получили соответственно по 5 и 10 лет ИТЛ, Ф.К. Ниманд-та и ГГ. Сторма, Р.Г. Боровского, A.B. Шерцера, Р.В. Шрайдера рас
118
стреляли, Э.Ю. Ретш не дожил до вынесения приговора, умер в ходе следствия71.
В 1937 году происходили массовые аресты проживающих в СССР руководителей компартии Іермании, немецких коммунистов. Как правило, типичным обвинением, выдвигаемым против них, являлся шпионаж в пользу Іермании72.
Іенрих Фридрихович Пауль, член компартии Іермании, в качестве политэмигранта переехал в СССР, принял гражданство СССР, работал электромонтером. А в 1937 году его объявили шпионом, которого нелегально перебросили в СССР с заданием устроиться работать на крупную электростанцию с целью осуществления диверсионных актов. Довольно правдоподобную версию полностью разрушил сам следователь в стремлении усилить обвинение. По показаниям свидетелей, Пауль «систематически восхвалял фашистский строй Іермании», «ругал нецензурными словами Сталина и других вождей революции», говорил: «На высокие посты в СССР засели тюремщики, бывшие бандиты и теперь издеваются над народом». Вот так шпион. Разочаровавшегося коммуниста, который убедился в том, что в СССР «коммунисты ведут грабительскую политику», превратили в опасного государственного преступника и расстреляли73.
1937-1938 годы знаменательны еще и тем, что НКВД требовал от своих сотрудников выдвигать максимально суровые обвинения. Обычно старались подвести человека под шпионаж. Неважно какой разведки, лишь бы был шпион, иначе руководство не подписывало протоколы допросов.
PK. Шейблер признался, что являлся агентом двух иностранных разведок — английской и германской. Свидетели по его делу не вызывались, а обвинение построили на знакомстве с иноспециалистами двух стран74.
Доходило до абсурда. Один из работников НКВД в 1939 году свидетельствовал: «Когда я стал говорить с арестованным, то он заявил: "Мне дали указание, что я должен дать показание о причастности к немецкому шпионажу, а вы требуете, чтобы я показал о своей причастности к польскому". Я пошел к начальнику за разъяснением, на каком материале основывать обвинение, а он ответил: "Берите какой он дает."»75.
Сотрудниками НКВД были подняты списки всех, кто когда-либо посещал консульства Іермании. Все эти люди объявлялись
119
шпионами. Ф.И. Энгельгард, например, в 1932 году посетил представительство Іермании в Одессе, а «завербовал» его некий Бук-меер, который еще только разыскивался НКВД. Это, однако, не помешало расстрелять Энгельгарда76.
Особенно жестоко обходились органы НКВД с немцами, служившими в Красной армии, даже если ничего нельзя было выдавить из биографии человека, искали компромат на родственников. У младшего командира 90 стрелкового полка Е.Ф. Ведман-Витермана оказался репрессированным отец жены — Э.Р. Плойке. Ясно, с тестем велись семейные разговоры, которые под пером следователя выглядели как передача шпионских сведений о секретных военных объектах. Как-то Ведман в беседе упомянул, что ездил на завод за известью и «когда находился во дворе, то видел, что в новом цеху, в котором была только одна крыша без стен, стояли снаряды, в которые женщины насыпали что-то вроде пороха». В шпионскую деятельность по воле работника НКВД вовлекалась и супруга, косвенным фактом, подтверждающим ее «контрреволюционную сущность», явилось утаивание перед мужем поездки к своему отцу77.
Очень популярны были обвинения во вредительстве, часто поводом для фабрикации дела служила должность, которую занимал человек. Кладовщик Ю.Ю. Вебер «на протяжении ряда лет занимался вредительскими действиями, направленными на срыв снабжения запасными частями и выпуска паровозов из ремонта в срок». В частности, «для смазки станков механического цеха умышленно вместо масла выдал жидкое стекло...». Технический руководитель управления «Гикюжруда» инженер Р.И. Кох «занимался разложением аппарата», «старался выпятить как наиболее передовую в техническом и культурном отношениях фашистскую Іерманию», публично «опошлял» методы стахановской работы, формы социалистического соревнования и ударничества. Кох «старался смазать это дело, выставлял лозунги "это для некурящих", "это кукольная комедия" и т. д.». Заведующий складом военно-химической промышленности Г.А. Демме «привел в негодность взрывчатые вещества, предназначенные для снабжения рудников и шахт Кривбасса»78.
Не менее продуктивно органы НКВД стряпали обвинения в проведении диверсионной деятельности. Например, были «выявлены»: сеть фашистских организаций, которые подготавливали «бактериологическую диверсию в пищевой промышленно
120
No comments:
Post a Comment